Кот презрительно посмотрел на меня.

— И правильно сделаешь. — Кондор усмехнулся. — Потрясения от столкновения с другой стороной этого мира бывают настолько сильными, что по нашей договоренности Сильвия держит свою сущность в тайне от таких, как ты. Но…

— Но раз я все и так знаю, то мне можно открыться?

— На твоем месте я бы не стал самонадеянно говорить про все, — сказал Кондор. — Но ты права. А теперь мы все ждем рассказ, — Кондор нахмурился и скрестил руки на груди.

Я почувствовала себя странно. Чародей и фэйри — два фэйри, если быть точнее — смотрели на меня, ожидая, что я расскажу им свой сон, который не был сном, а я сидела на чужой кровати, в чужой рубашке, прикрывая голые колени чужим пледом, и пыталась понять, что вообще произошло. Что они все хотят услышать и зачем им это надо.

Но я смогла. Сделав глубокий вдох и поудобнее устроившись, я начала свой рассказ. С самого начала, то есть с того момента, когда я стояла на улице рядом с таверной и смотрела, как мимо проходят люди. Про музыку, про песни, про человека в рогатой маске, про то, как увидела это во сне, а потом еще раз — в новом сне, который сном быть перестал. Про заснеженный лес, про того, чьим именем была зима, и про места, в которых мы побывали. И, самое важное, про то, кому служило снежное чудовище, которое я встретила на границе миров.

Нужно отдать Кондору должное, он слушал меня, не перебивая, только изредка хмурился и задумчиво дотрагивался рукой до подбородка. Даже когда я, чуть не сбившись от смущения, рассказала про поцелуй над бездной, ожидая ехидного комментария, волшебник промолчал. Если у него и возникали вопросы, кажется, он решил задать их, когда я закончу.

С каждым словом, которое приближало рассказ к финалу, мне становилось все холоднее.

— Я упала в реку, — сказала я и поплотнее закуталась в плед. — Меня тянуло под лед.

И замолчала, пытаясь собраться с мыслями.

Что там было дальше? Точнее, как мне пришло в голову это решение: вода — это почти зеркало? Меня тянуло под лед, я пыталась схватиться за него, лед ломался, пальцы хватали пустоту, а потом просто уперлись в прочную холодную корку, полупрозрачную и гладкую. Похожую на стекло.

— Итак? — Кондор впервые за весь мой рассказ высказал нетерпение и чуть склонил голову набок.

— Он сказал, что в мире много дверей. — Я пожала плечами. — А еще, что наша жажда жизни иногда творит чудеса. Видимо, это была подсказка, я не знаю, но я подумала о зеркале в твоем кабинете, и...

Я правда не знала. Моя память на этом моменте становилась зыбкой, полной неясных образов, словно кто-то испортил кусок пленки, на которую был записан фильм.

Кондор, кажется, удивился, но совсем не тому, что я догадалась, как выбраться с Изнанки.

— Он с тобой говорил? — спросил он, подавшись в мою сторону. — Сам Хозяин Зимы?

— Ну да, — ответила я, уставившись на волшебника. На его лице было странное выражение: даже не недоверие, а, скорее, очень сильное, злое удивление. — Кондор, я не знаю, кто это, я не знаю, что он может, а что нет!

— Я тебе полностью верю, милая, — спокойно ответил Кондор. — Просто…

— Просто это все равно, если бы ваш король вдруг заговорил со встреченной на улице маленькой девочкой, которая расхныкалась из-за потерянного платка, — сказала Сильвия. — И устроил премилую прогулку по собственным владениям. При всем моем уважении, миледи.

— Вот. — Кондор указал рукой в ее сторону. — Именно так все и выглядит.

Я всхлипнула.

Сильвия сочувственно улыбнулась.

— Я думаю, леди Лидделл стоит выпить чаю, — сказала она и встала с кресла. — Иначе, боюсь, она замерзнет, милорд.