– Ну, это он преувеличивает. Конечно, время не то, всё не то, но мы здесь, на Урале, вот у себя в поселке, во всяком случае в нашем доме, мы его постоянно перечитываем. Привет ему от нас горячий передавай!

– Ау, Георгий, – дурашливо закричал Антон Иванович, – передаю тебе привет с родины, ты слышишь?

«Слышишь, слышишь, слышишь…»– откликнулось эхо, и тетя Вера с дядей Костей заулыбались.

– Ну вот, – продолжил дядя Костя рассказ, – взял я у Баженовых немного рубероида, будку сколотил, крышу сделал, все честь по чести… Сколько лет потом служил нам верой и правдой Динго!

– Я помню, лохматый такой, с карими глазами, – вставил Антон Иванович.

– Даже и глаза помнишь, Антоша? – умилилась тетя Вера.

– Помню.

– Давно Динго умер, а будка осталась, – продолжил со вздохом дядя Костя. – Ну, мы ломать ее не стали, стоит себе и стоит. И что ты думаешь, Антоша…

– Ну-ну?

– Когда привез нам Виташа из заморских стран попугая этого, мы хотели его Динго назвать, а сын почему-то не разрешил. Говорит: что было, то прошло, да и не стоит попугая собачьим именем называть. Пусть будет Бинго!

– Я знаю, почему Бинго, – улыбнулся Антон Иванович.

– Почему?

– Да потому, что он там, в Испании, гостиницу себе купил, а она «Бинго» называется.

– Ну да, ну да, что-то такое он нам рассказывал. Но неужели он гостиницу купил?

– Купил, точно. Вот видите, трость? Я ее всегда теперь с собой ношу, мне ее Виталий подарил. Видите, здесь написано: Hotel BING04 Потому, видно, и попугая Бинго назвал, в честь своей гостиницы.

– Теперь понятно… Но для нас главное – он умный оказался. Как пророк какой-то.

– Пророк? – вновь рассмеялся Антон Иванович.

– Не поверишь, Антоша, – округлила глаза тетя Вера, – истинный пророк. Целыми днями сидел и твердил: «Я знаю, где золото лежит! Я знаю, где золото лежит!»

– Ну, где золото лежит? Где?! – не выдержал я однажды, – произнес Константин Иванович, и в шутку передразнил его: – Где?!

– И что ты думаешь, Антоша, – зашептала тетя Вера, – он вылетел из клетки и прямиком, прямиком из дома, по двору, вот сюда, к собачьей будке.

– Ну и? – как бы дурачась поинтересовался Антон Иванович.

– Влетел в будку, что-то там шебуршал, возился, сопел старательно, а потом, бац, вытаскивает из будки кусок золота!

– Да вы шутите?! – не поверил Антон Иванович.

– Вот с места нам не сойти! – закричали в два голоса Капитоновы-старшие.

– Да откуда там могло быть золото?

– А мы-то откуда знаем?

– И прямо настоящий кусок золота?

– Именно кусок! И не маленький, не кусочек, а с кулак будет. Самородок!

– Вы меня разыгрываете? – не поверил Антон Иванович.

– Да зачем нам грех-то на душу брать?

– Ну, и где же этот кусок золота?

– Как где? Мы его сдали.

– Куда сдали? Зачем?

– Сдали государству.

– Вот так прямо пошли и сдали государству?

– А что ты нам предлагаешь сделать, Антоша? Ты видишь нас, видишь?

– Ну конечно.

– А если бы мы не сдали, вряд ли бы ты нас увидел.

– Почему это?

– Да потому, что сейчас не то что за кусок золота, за копейку убьют. А так нам вознаграждение выписали. Четыре тысячи рублей плюс путевки в санаторий.

– Четыре тысячи? За самородок?

– Четыре тысячи. Но самое главное, напечатали в «Рабочей правде» (это газета такая местная, если помнишь) наш семейный портрет. С тех пор мы живем совсем спокойно.

– Почему с тех пор?

– Потому что, когда портрет напечатали, все действительно поверили, что золота у нас больше нет. А то могли прийти и прибить нас, как букашек.

Вот эту новость, про золото, Антон Иванович обдумывал позже и так, и этак, и выходило: правы были старики Капитоновы, жили теперь не-тревожно, без угрызений совести, но ведь это что получается… Ведь в городе, например, в Москве, или даже Екатеринбурге, никто ни за что никакое золото никуда бы не сдал, а здесь, в поселке… Или это потому, что они просто люди такие, старики эти, Капитоновы?