– Подчеркнутое уважение и ты не выказываешь. При попытке завести дружбу мы забылись, не вышел разговор и в этот раз. Ты прав, нам лучше не знаться, я уже забыла, что приходила.

– Не стоит хлопать дверью, неизвестно, что принесёт день завтрашний. Буду безмерно признателен, если дашь мне знать, вдруг что услышишь про неё.

– Захочу ли тебе помочь? – ответила Дагларова. – Не из принципа, но женскую солидарность никто не отменял. Это как один из пальцев руки, без которого кисть будет не так практична.

Она покинула комнату, а следом вышел и Гадаев. Ему ещё меньше хотелось, чтобы пострадала эта женщина со светлой душой, которая бы не причиняла зла другим без серьёзных оснований, и вообще. Недолгое, пусть и не дружеским тоном общение, дало понять, какого он лишился чудесного создания.

Выйдя из крайнего подъезда пятиэтажного дома, постоялец одной из квартир направился на другой конец здания. Двор был разукрашен зелёным и золотисто-жёлтым разноцветием осеннего листопада. Припаркованных на специально отведённом пятачке машин было десятка два. Целью Мукаилова было высмотреть среди них старую красную иномарку, принадлежавшую стоматологу Хамеду. Увидев, стал любоваться стоявшим рядом автомобилем чёрного цвета с повышенной проходимостью по бездорожью. Стекло с водительской стороны было опущено, находившийся за рулём мужчина, судя по широкому лицу, тоже был крупной комплектации.

Весь первый этаж здания занимала детская стоматологическая поликлиника. Вход в неё располагался с торца, вывеска была неброской. Под козырьком сбоку находилось место для курения, где, кроме пациентов, периодически показывались люди в белых халатах. На крыльце никого не было, и Мукаилов стал ждать, пока не покажется его знакомый – невысокого роста молодой смуглый мужчина арабского происхождения. Он был одним из двух иностранных специалистов учреждения, отличался общительностью, при каждой встрече любопытствовал о всяком разном, не отказывал и в помощи по своему профилю.

Присоединившаяся к мужу Сая держалась за щёку. Больной зуб с припухшей десной второй день не давал покоя. Треть костных образований в ротовой полости отсутствовала, и она берегла оставшиеся, как могла.

– Сода не спасла? – спросил он, заметив отражённые на её лице страдания.

– Нет, будь он проклят. Дома проще вынести. На людях голову вниз не наклонишь, и эмоциям волю не дашь.

– Боль в кабинете стоматолога обычно проходит. Проверим на тебе.

– Быстро отпускает после укола, или если выдернут. – Ощутив очередной всплеск усиления боли, женщина дернулась и приложила ладонь к щеке.

– Хочешь кусаться, царапаться, попробуй, – сказал он и поднёс свою руку к её лицу.

– Не поможет. Зубная боль похожа на кару небесную, прямо жить не хочется. Иногда глядишь на своё поведение в зеркало и удивляешься. Задумываешься: нас и самих поднимали с таким трудом.

– Понять тебя можно лишь условно. Твоя боль – наша общая боль, потерпи, попросим восстановить.

Первыми на месте для курения показались две молодые медработницы. Их появление немного пошло на пользу Сае – её продолжали шокировать курящие женщины. Но и минуты не прошло, как те почему-то одновременно потушили свои сигареты. Входная дверь за ними едва ли успела закрыться, как показался и тот самый специализирующийся в стоматологии врач, кого ждали. Он был в компании молодого человека, тоже в белом халате. Первым делом зажёг сигарету и ещё раз продемонстрировал, какой у него своеобразный акцент, спросив:

– Уезжал куда? Что-то не видно было тебя. Родню там навещать!..

– С больными зубами далеко не уедешь, – ответил Мукаилов, который старался в общении с ним применять соответствующие уровню того языкознания обороты, ещё руками себе помогал. – В юности не бережём и не понимаем, что их не сравнить с вставными.