Гадаев почувствовал себя в тупике. Исполнить просьбу не было желания, о приёме пищи в чужом доме и слышать не хотел, независимо оттого, дома ли супруг, нет ли, а отказать стало неудобно. Вроде обычные людские взаимоотношения в хорошем смысле: помочь, посидеть за чашкой чая, поговорить…

– Вначале скажи, сколько лет ты в этом городе? – спросил он.

– Девятый год пошёл. А что?

– Хотел навести справки об одной девушке по имени Руна. В отсутствие новых связей прошлое кажется твоим настоящим. Но вы не могли увидеться, не сходится.

– Даже не слышала о такой. Желание естественное для неженатого мужчины. Мне сдаётся, что таким образом ты уходишь от ответа. Не знаю, куда дальше повернёшь, хочу заметить, что выходит не очень гладко.

– Вопрос был аналогичным. К тебе я не пойду, представить несложно, что такое попадание на глаза соседям. Со шкафом помогу при условии, чтобы и муж твой был рядом, а ещё лучше, чтобы сам попросил.

Дарина не оценила проявленную им корректность в общении с малознакомой женщиной – она знала о нём больше, чем он мог подумать. Тем же объяснялась и игривость поведения. Она перевела пакет из одной руки в другую, а освободившейся рукой потянулась к ручке двери.

– Он на работе, а мне есть о чём с тобой пошептаться. Вернись к себе, я сама спущусь. Тут уж тебе нечего смущаться.

Гадаев открыл наружную дверь. В просторном помещении, располагающем сразу за входом, они разошлись: она направилась к блоку слева, а он открыл обитую лакированной вагонкой дверь с противоположной стороны. Спешить было некуда, войдя в комнату, он бросил взгляд на убранство и переставил чашку со стола на подоконник. Внезапно возникший контакт не добавил позитива, и он не понимал, о чём хочет поболтать с ним замужняя женщина. Заподозрил, что на примете у неё есть кто для него, но вспомнил, что не называл ей номер комнаты.

Холлы, соединявшие блоки здания, через один были проходными. Он предположил, что женщина придёт сверху и тоже вряд ли воспользуется лифтом, но не угадал. Она была в красном бархатном халате и с небольшим эмалированным ковшом жёлтого цвета в руке.

– Встречать было необязательно, я знаю, где ты живёшь, – сказала она, не останавливаясь, чем несколько озадачила его.

– У себя на этаже я в ответе за тебя, и меня это нисколько не затруднит.

Она углубилась по коридору и завернула в его секцию. Толкнув неплотно прикрытую дверь, вошла в комнату, как к себе домой.

Он вспомнил, как было, и последовал за ней.

– Точно, я сам называл номер, когда виделись внизу. На второй день после вселения. Разом со всеми вами познакомился.

– Надо было устроить совместное чаепитие в твою честь. Ходить по очереди и интересоваться тем, чем ты дышишь, не дело. Моё упущение, на днях займусь.

– Не думаю, что оно надо. Ты садись. – Гадаев отодвинул один из двух имевшихся стульев от стола для неё, а сам с торца занял второй.

Она сняла крышку ковша, в котором находились длинные зерна риса с желтоватым оттенком, и поняла своё упущение: не положила салат, и к чаю забыла взять сладкое.

– Ешь, пока тёплый. Я так и не привыкла к здешним кашам, пусть и практичны. Берт тоже любит домашнюю еду, и нередко за столом вспоминает маму.

Вид и запах еды усилили аппетит ещё не успевшего позавтракать молодого человека. Он вытащил из выдвижного ящика вилку, положил на стол и сказал:

– Не стоило ходить с посудой. Я бы отругал свою женщину за такую вольность. Согласись, накормить дома и на вынос – не одно и то же.

– Тебе не угодишь, будто из какой-то экзотической страны прибыл. Как видишь, всё легко и просто.

– Нечто вроде того во мне есть. Я много лет жил и работал на севере в мужском коллективе. Большинство людей склонны считать, что они сами выбирают место жительства, а я придерживаюсь противоположного мнения. Возьмём город, этот дом, какая-то сила ведь направила нас именно сюда?!