Я едва не вскочил и не бросился к солнцу, остановил вопль демона, раздавшийся в голове:

Не смей!

Это, наверное, и спасло мне жизнь.

Спустя пару минут я услышал шаркающие шаги. Выглянув и приглядевшись, увидел юную брюнетку, ковыляющую к свету, держась обеими руками за древко копья.

Девушка, прожившая от силы девятнадцать лет, была залита кровью и тихо скулила от боли. На месте ее левой глазницы зияла страшная рана, а левую же щеку неведомая сила буквально сорвала с мясом, и в дыре виднелись зубы. Правая нога выглядела сломанной и передвигалась раненая исключительно на силе воли, да жажде жить.

Однозначно, бедняжка принадлежала к нашей попаданческой роте, но даже если бы это было и не так, какая разница? Я попытался вскочить, чтобы помочь, но неведомая тяжесть придавила тело к земле.

Не смей!! – повторил демон. – Себя ты лишь погубишь!

– Но…

Заткнись! Смотри!

Крыло указало в сторону опушки, где внезапно, появились люди.

А говорили, что не могут зайти внутрь. Уроды!

Бойцы с карабинами и пистолетами уже сноровисто бежали к девушке и у меня засосало под ложечкой от нехороших предчувствий.

Несчастная что-то прошептала, затем остановилась и, рухнув на колени, достала большой синий камень, протягивая его солдатам.

Один из них взял драгоценность и с величайшей осторожностью передал товарищу, который, убрав артефакт в маленькую коробочку, тотчас же побежал прочь из леса. Причем скорость его говорила о многом.

Оставшиеся два солдата переглянулись, затем перевели взгляд на попаданку. Та вновь что-то прошептала, судя по всему, молила о помощи.

– Сейчас, – доброжелательно ответил один из бойцов, целясь из револьвера и взводя курок.

Громыхнул выстрел, и то, что еще пару дней назад было веселой девушкой, любящей и любимой, наслаждающейся юностью и жизнью, упало на спину, дергая руками и хрипя. Второй выстрел оборвал агонию. Солдаты бросили беглый взгляд на лес, развернулись и помчались прочь. Они едва успели выбежать, как выход сам собой закрылся, а вслед за ним исчезла и тропинка.

Осталась лишь изуродованная девушка, лежащая на густом ковре из мха.

Я вскочил и бросился к еще теплому телу в безумной надежде хоть как-то помочь.

Увы, с простреленной грудью и головой не живут.

Я опустился возле покойницы и закрыл той глаз. Как ни странно, сегодня вид убитого человека не вызвал приступов рвоты. Лишь дикую обиду и злость.

– Почему? – прошептал я, ощущая, как в уголках глаз скапливаются слезы. – Чем мы это заслужили?

– Тем, что ленивы и слабы, – безжалостно ответил демон. – Идем, спешить пора – уж время истекает.

Я вскочил и ненавидящим взглядом уставился на птицу. Ох как же много мне сейчас хотелось сказать! Однако…

Он прав. Мертвую я не воскрешу. Нужно думать о себе.

И мы продолжили путь, останавливаясь лишь сходить в туалет, да перекусить. Ворон, впрочем, лишенный обычных человеческих потребностей, непрестанно подгонял меня – своего спутника. Или все-таки раба? Сложно было понять, кто я теперь. Ладно, будем решать вопросы по мере поступления. А главной проблемой прямо сейчас стали ноги, гудевшие просто невыносимо и невозможность остановиться на нормальный привал.

***

Мы разменивали часы на километры, продвигаясь к опушке.

С каждой минутой, с каждым пройденным шагом, я ощущал все возрастающее сопротивление неизвестной сущности, из-за чего эмоции скакали, как у ПМС-ящей девчонки-эмо, перебравшей с ягой: то бросало в ярость, то мучало страхом, то накрывало отчаянием. Спросив у демона, не связаны ли такие перепады настроения с подходящим к концу временем, и получив утвердительный ответ, лишь ускорил шаг.