– Правильно говорит.

– А иероглифы писать научился?

– Учусь потихоньку.

– Сам жениться когда будешь-то?

– Как только сдам экзамены на наставника. Много еще премудростей освоить надо.

– А… чуть не забыл. У вас на вывеске краска стерлась.

Эбду вышел вместе с Мусой на улицу. И правда. Размашистые, как бойцы наизготовку, серебристые иероглифы: «Школа боевого мастерства «Зеленый Вихрь» на черной лаковой вывеске оказались побитыми недавним градом и выглядели теперь, словно покалеченные воины.

Едва друзья вынесли наружу лестницу и краски, как на окраине деревни неожиданно раздался шум, прогремело несколько ружейных выстрелов. Словно из-под земли выросла огромная толпа вооруженных «длинноволосых». Так прозвали повстанцев-тайпинов. Впереди себя они несли сколоченный из жердей крест с фигуркой распятого мученика. А на белом, боевом знамени было изображено его лицо: узкое, изможденное, с терновым венцом на лбу и сияющим золотым нимбом над головой. Дунгане в страхе попрятались по домам, подпирая ворота, чем только придется. Повстанцы мирно дошли до рыночной площади и потребовали встречу с деревенским головой. На переговоры с ними вышли деревенский староста Любуза Многословный и отец Эбду, по прозвищу Железный Кулак. Тайпины пообещали никого не трогать, если им дадут провиант и пару дней отдыха. Сдержав слово, через два дня они покинули деревню, переправившись на южный берег реки. Деревенские жители с облегчением вздохнули. Однако, как говорится, не тут-то было. На следующий день из уездного города прибыл отряд восьмизнаменных во главе с командиром гарнизона по имени Тун Бао и местным правителем по имени Чжан Сяолунь. Всех жителей деревни согнали на рыночную площадь.

– Мерзавцы! Изменники! А ну признавайтесь, кто помогал «длинноволосым» бандитам?! – прорычал Чжан Сяолунь.

Вперед вышли Любуза и отец Эбду.

– Они сами сюда заявились… Мы им не помогали… – в один голос заявили они.

– Обязанность каждого подданного Небесного правителя оказывать сопротивление мятежникам. Кто не выполняет императорскую волю, является пособником и таким же преступником, – голос правителя гремел подобно раскатам грома.

– Они попросились всего на два дня… Иначе убили бы нас всех… – страх покрыл лица отвечающих, и голоса их зазвучали слабо и жалостливо.

– Заткнитесь!.. Стража! Связать изменников!

Солдаты точас же послушно подбежали, скрутили и связали им руки.

– Каждому по сто ударов палкой.

Солдаты немедленно принялись сооружать из привезенных с собой шестов перекладину.

– Кто перевозил «длиноволосых» через реку?! – оглядывая толпу, грозно оскалил зубы уездный правитель Чжан Сяолунь.

Из толпы на подкашивающихся от страха ногах вышли три лодочника. Одним из них был Муса.

– А этим преступникам, – он обвел пальцем подрагивающих от страха паромщиков, – за пособничество разбойникам назначается наказание «Укус хорька»! – Чжан Сяолунь обернулся к командиру гарнизона. – Уважаемый командир Тун Бао, я прошу вас сейчас же выполнить мой приказ.

Командир Тун Бао спрыгнул с коня. За ним последовалло несколько солдат. Они скрутили лодочников и нагнули их головы к земле.

Собравшийся народ застыл, словно всех, включая и млад и стар, охватил единовременный паралич. Было слышно, как в воздухе с жужжанием покружил и унесся прочь черный с желтыми полосами шмель.

Командир Тун Бао был явно искусен в исполнении этого древнего наказания. Он достал из ножен короткий кинжал и почти на ходу, лишь на мгновенье задерживаясь у склонённых голов с вытянутыми шеями, трижды полоснул, при этом трижды выдохнув: «Хой!.. Хой!.. Хой!..» С хирургической точностью правые шейные сухожилия оказались перерезанными, и кровь, струясь по длинным плетённым косам, мгновенно обагрила пыльную земля под ногами несчастных лодочников. Солдаты брезгливо, чтобы не запачкаться, отодвинулись в сторону. Муса, как и другие схватился за шею, ладонью пытаясь остановить кровотечение. Кровь сочилась сквозь пальцы. Его крупная голова завалилась на плечо и никак не хотела вставать на место, как прежде. Боли он не чувствовал. Лишь неприятное жжение и много липкой крови. Из глаз потекли слезы. От обиды, унижения, беспомощности…