— Пожар! Пожар!

4. Глава 4. Полина

Мне почти всегда удается сохранять самообладание. Когда внутри бушует ураган, внешне я остаюсь спокойной. А вот сейчас я выбита из колеи. На лбу даже пот выступил.

Огонь уже потушили, но картина у летней эстрады все равно удручающая. В воздухе пахнет жжеными спичками.

Сгорела фотозона. Фанера вспыхнула, как стог сена, и все, что осталось от места, где сегодня делали селфи и фотографировались целыми семьями зеленологцы – почерневший остов винтажного велосипеда, дачная утварь из эмали и металлические направляющие.

Мои соседи и знакомые, те, кто не успел разойтись по домам, снова стягиваются к летней эстраде.

Возьмусь предположить, что они думают, глядя на меня, стоящую перед пепелищем, и дрожащую, как осиновый лист.

Ее мать бы такого не допустила.

Конечно. Ну вот а я облажалась. И праздник, который завтра все должны были обсуждать в позитивном ключе, закончился не самым приятным образом.

Я мысленно накидываю новый план.

Во-первых, немедленно распорядиться, чтобы привели в порядок территорию.

Во-вторых, связаться с Соней – владелицей магазина "Мой милый дом", которая предоставила реквизит для фотозоны, и обсудить сумму ущерба.

В-третьих, выяснить, какого черта здесь произошло.

Я ловлю себя на том, что все еще держусь за голову, когда кто-то опускает руку мне на плечо.

— Вот. Нашли в траве.

Я оглядываюсь и вижу Стаса. Он показывает мне помятую пластиковую бутылку.

— Что это?

— Жидкость для розжига. Поэтому вспыхнуло так быстро.

Я сглатываю. Мои версии про замкнувшую гирлянду и непотушенную сигарету и так выглядели неубедительно. Но умышленный поджог? Мне такое даже в голову не могло прийти.

— Хочешь сказать, что кто-то нарочно?

— Похоже на то, малыш… — растерянно качает головой Стас. — Чертовщина какая-то. Еще мама в трансе, — он разводит руками. — Эта тупая корова Пономарева испортила весь вечер.

Он выглядит рассерженным, но не удивленным.

— Ты знал? — я осторожно спрашиваю его. — Про твою маму и папу Эффи?

Стас сжимает зубы. На его скулах играют желваки. В белой рубашке с темным пятном от вина он смотрится зловеще.

— Знал.

— Давно?

— Какое-то время.

По выражению лица понимаю, что Топовский не в восторге от этой темы.

— Понятно.

— Полин, ну ты хоть не дуйся! Она моя мать. Я не лезу в ее дела с мужиками!

— Нет. Я… Просто все одно к одному. Эффи переживает.

— Ничего страшного. Переживает – переживет… — в его голосе появляются стальные нотки. — Давай я тебя домой отвезу, а потом вернусь, прослежу, чтобы здесь все убрали. И маму надо найти.

— Я так старалась, Стас. А теперь все, что запомнят о празднике – так это склока женщин и тупой пожар.

Стас нежно обнимает меня и мягко притягивает мою голову себе на плечо.

— Главное, все обошлось. Никто не пострадал. Ущерб минимальный.

— Да, ты прав, — я с облегчением выдыхаю. — Я думаю только о себе.

— Поехали.

Мы едем с открытыми окнами. Дорога до дома на автомобиле занимает ровно две минуты, в течение которых я перебираю, словно четки, шармы на золотом браслете Pandora – подарке матери на шестнадцатилетие.

Сегодня перед самым выходом мама уже высказалась, что браслет не подходит к моему образу – слишком много деталей. Однако я проигнорировала ее замечание. Этот браслет давно стал моим тайным талисманом, и я всегда надевала его на важные мероприятия.

Изначально на нем был только один шарм – подкова с бриллиантами. Крошечная подвеска – не только символ удачи и счастья, но и отсылка к моему увлечению верховой ездой. Сейчас шармов стало больше. И с каждым из них у меня свои ассоциации.

Подушечки пальцев нащупывают следующий.