Блондинка-модель с круглыми от удивления глазами послушно щелкала затвором, пока девушка-фотограф с обнаженной грудью позировала. Ее щеки порозовели, глаза искрили смешинками, когда она изображала «я ловлю такси без лифчика», а таксисты ошарашенно глазели на нее.

– Поняла? – фотограф, наконец, оделась и заняла свое место.

– Это было… очень неожиданно… и круто, – Николь явно прониклась уважением.

– Дай мне эмоций!

Процесс фотосъемки пошел по-другому. Модель перестала быть куклой, а фотограф, казалось, летала вокруг нее.

Я редко видела людей, настолько влюбленных в свое дело, как эта девушка-фотограф. Камера была с ней одним целым. Щелк-щелк-щелк. Это ее мысли щелкали или камера?

Я смотрела, как завороженная. Когда съемка закончилась, я подошла к ним.

– Классно снимаешь, – сказала я по-русски.

– Спасибо. Хочешь съемку? – она внимательно на меня посмотрела: глаза цвета грецкого ореха как будто сканировали меня. – Для сахарных картинок в сети не снимаю. Домохозяек и розовые зефирные какашки тоже. Извини.

Она повернулась ко мне спиной и стала упаковывать технику. Через пару секунд повернулась.

– Кстати, откуда узнала, что я русская?

– Акцент услышала, – я пожала плечами. – Мне не нужна съемка. Мне понравилось наблюдать за тобой.

Карие глаза недоверчиво прищурились, но через мгновение расслабились.

– Марина. Вот моя визитка. Будет одиноко, кинь смс.

– Ок, – я спрятала визитку в карман.

– И?

– Что, и?

– Как тебя зовут, не скажешь? Как я пойму, что это ты мне написала?

– Кристина.

– Даже имя, как у кисейной барышни, – хмыкнула Марина. – Чао!

Я молча смотрела, как Марина надела шлем, завела блестящий хромированный мотоцикл и укатила.

– Да, она не слишком мила, – блондинистая модель упаковалась в теплый пуховик и шапку, хотя до зимы было далеко. Она подняла руку, и как по волшебству, появилось желтое такси.

– Тебя подвезти?

– Нет, спасибо. Я пешком, – повернувшись, я пошла в сторону Вашингтон-Сквер.

Ночью я долго не могла уснуть. Новое место, незнакомый диван или эмоции от встречи с новыми людьми никак не давали мне покоя. Тихонько я встала, перетащила подушку и одеяло на подоконник и устроилась на нем.

На улице обитали только огоньки фонарей. Редкие желтые такси и те, казалось, старались не шуршать шинами, чтобы не потревожить сон обитателей Гринвича. Эта часть Нью-Йорка была совсем не похожа на Верхний Ист-Сайд, где жила Лана.

Лана! Я даже ей не позвонила рассказать, как устроилась. Я взялась за мобильник. Три часа ночи. Поздновато для звонка. Утром первым делом наберу ее.

А в Сингапуре три часа дня! И Олеся точно не спит.

«Переехала на новую квартиру», – быстро набрала смс и нажала «отправить».

Обычно Олеся отвечала быстро. Но прошла минута, вторая… пятая – экран мобильника не подавал никаких сигналов.

Сердце ёкнуло от недоброго предчувствия, но я постаралась прогнать его. У подруги могло быть миллион дел в этот момент, еще и малыш на руках. Напишет позже, когда освободится. В Сингапуре безопасно. Там ей ничего не угрожает.

Тонкое пиликанье мобильника разбудило меня, когда начало светать.

«6.05.», – светилось на часах.

«Твой дом сгорел. Не отвечала, пока не разузнала подробности. Позвони, когда сможешь», – сообщение от подруги быстро прогнало остатки сна. Я накинула куртку поверх пижамы и выскочила на улицу.

– Привет, что случилось? Никто не пострадал? – я старалась говорить не слишком громко.

– Слава богу, нет, – Олеся ответила после первого же гудка. – Жильцы в гости уехали на несколько дней. Ночью вспыхнул пожар, сгорело все до основания. Теперь нечего сдавать, – в голосе подруги я услышала растерянность.