По мнению Мовчина, неудача восстаний весны – лета 1919 г. способствовала отрезвлению середняцкой массы^>205. За июнь – декабрь 1919 г. в войска было отправлено 1 миллион 556 тысяч дезертиров.

Авторы 1920-х гг. размышляют в категориях «отрезвления», «расслоения» крестьянства перед лицом истинного врага – белых. Современные исследователи проблемы дезертирства менее оптимистичны. К.В. Левшин приходит к выводу, что, несмотря на значительные усилия по «искоренению» со стороны Советской республики, это явление ушло только с исчезновением условий, его породивших^>206. Собственно, более или менее откровенно это признавала и документация красных. Обзор бандитизма за май – июнь 1922 г. констатировал потерю вождей и изменение социального состава: «…в связи с отменой разверстки совершенно отмерло повстанчество; в связи с окончанием войны и с проведением демобилизации рассосалась и «зеленая» армия». Бандитизм стал в большинстве районов антикрестьянским – такой вывод делали авторы документа^>207. Можно видеть в этой картине приукрашивание. Нам важно отметить, что победу над зеленой армией, по признанию ГПУ, одержала все-таки не отмена разверстки, не агитация или репрессии, а демобилизация. Крестьяне упорно шли на «зеленое» положение, пока шла война и государство требовало крови.

За сентябрь 1918 – март 1919 г. по мобилизации было призвано свыше 1 ммиллиона 468 тысяч рядовых и унтер-офицеров, более 34 600 бывших офицеров и военных чиновников, 21 тысяча медицинских и ветеринарных работников^>208. Всего в 1918–1921 гг. взяты 23 возраста. Призвано 5,5 миллиона человек, в том числе 55 тысяч офицеров. По мобилизациям взято 793 тысяч лошадей и 660 тысяч повозок. До конца 1919 г. работой комиссий было охвачено полтора миллиона уклоняющихся и дезертиров. Всего за 1919–1920 гг. получится порядка трех миллионов задержанных. Большинство из них просто уклонявшиеся, их взяли в 1919-м, и они уже больше не дезертировали^>209. Еще один итоговый вариант: выявлено дезертиров и уклонившихся 2 миллиона 846 тысяч человек, из коих 1 миллион 543 тысячи явились добровольно и 837 тысяч были задержаны при облавах^>210. За полтора года, с 1919-го, зафиксировано 3,4 миллиона случаев дезертирства, не считая сотен тысяч задержанных облавами и при многократно двигавшемся за эти полтора года фронте^>211.

Дезертиры были судимы революционными военными трибуналами и комиссиями по борьбе с дезертирством (согласно постановлению 3 июня 1919 г. Совета РКО), в последнем случае без права расстрела и конфискации имущества. Юридические полномочия несколько менялись, возникали экзотические формы типа летучих реввоентрибуналов. За первые 7 месяцев 1919 г. было осуждено 95 тысяч злостных дезертиров, из коих шестьсот было расстреляно, а более половины направлено в штрафные части. Дезертиры могли использоваться как штрафная рабочая сила, например, для обработки совхозных угодий^>212, на лесоразработках.

Комиссии по борьбе с дезертирством, борясь с дезертирством, множили его, так как вторжение в деревню делало нелегалами просрочивших срок отпускников, не сумевших вовремя прибыть из-за коллапса транспорта и т. п.^>213 Живший дома дезертир с появлением вооруженных агентов власти уходил в лес.

Риторика дезертирских резолюций о возвращении в ряды РККА бывала ультрареволюционной, что позволяет видеть в этом не более чем клише и своеобразную клятву в лояльности. Например, дезертиры Бечевинской волости Беломорского уезда в количестве 33 человек проклинали себя за старые позорные действия и клялись «бить этих палачей, белых банд до тех пор, пока не вырежем до последнего». Дезертиры выделяли двух поименованных представителей, под руководством которых обязывались к конкретному числу явиться в укомдез (август 1919 г.) А само событие происходило в форме собрания дезертиров, на котором был заслушан «доклад по текущему моменту» политруководителя отряда (надо полагать, по борьбе с дезертирством) товарища Флорова. Этот товарищ был и председателем собрания при названных «представителях от дезертиров»