Девушка была шокирована ее словами. Не обращая внимание на свое мятное платье с рукавами, которое волочилось по газону, она подошла к матери еще ближе и уставилась ей прямо в глаза, не скрывая возмущения.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А зачем надо было бить Роберта кулаком по лицу, а потом выбегать из дома как ненормальная?! Нельзя быть такой! – ее голос повысился.

– Господи, maman! Он ведь приставал ко мне!

– Неужели нельзя было потерпеть ради меня? Хотя бы раз!

Джессика застыла на месте как каменная статуя, жертва Горгоны, не веря своим ушам. Краем глаза она заметила, что их служанка, личный водитель, давно ожидающий их у выхода, и любимая гувернантка стоят у арки, ведущей в дом, и с нескрываемым любопытством наблюдают за их ссорой.

Девушка знала: нужно что-то сказать, но на языке не вертелось ни одно слово. Ей оставалось только грустно покачивать головой и смотреть, как ее мать поднимается на ноги, чтобы покинуть веранду, ведь начинался мелкий дождь.

– В последнее время ты меня разочаровываешь, – призналась женщина, недовольно цыкая.

– Ты сейчас серьезно?!

Джесс не выдержала, но маме было что ответить, поэтому она ее перебила:

– Лучше тебе вовремя замолчать! Ты помнишь, о чем мы с тобой договаривались?! – рявкнула она на дочь, на секунду остановившись и ткнув в нее пальцем. – Засунь свою необоснованную злость куда подальше и садись к Брайсу в машину. Тайлер уже ждет нас на фотосессии. Попробуй хотя бы сегодня меня не подвести.

И она направилась с водителем к выходу, звонко постукивая красными каблуками. Только вот Джесс не собиралась ее слушать.

– Я никуда не поеду! Передай своему жирному Тайлеру, чтобы он шел со своей съемкой на все четыре стороны!

После этих слов белокурая подняла руками края своего шелкового платья с обеих сторон и побежала на второй этаж. Все четверо смотрели ей вслед, не зная, что делать, и только ее мама что-то яростно выкрикнула напоследок. В этот момент Джесс уже забегала к себе в комнату и с сильным размахом захлопывала дверь, от чего та издала ужасный грохот; точно такой же грохот, который послышался на улице из-за появившейся грозы.

– Иногда мне кажется, – Джессика еле-еле сдерживала свои слезы, делая глубокие вздохи и выдохи, – что если меня изнасилуют, то ее будет волновать только то, чтобы этот случай не всплыл в газете.

– Умоляю, не говори так.

Спустя час после скандала девушка сидела на своей кровати, горбясь и не стесняясь туши, которая расплылась под ее глазами. На ней были уютные пижамные штаны и белая кофточка с короткой накидкой, на голове неряшливый пучок. На коленях она держала ноутбук, на экране которого высвечивался молодой парень, тоже устроившийся в домашней обстановке. Он глотнул своей вишневой содовой, а потом, кашлянув в себя и поставив баночку на место, снова перевел взгляд на свою собеседницу.

– Джесс, ты ведь знаешь свою маму. Только ее не изменить. Да, сейчас ты злишься на нее, но ты ее любишь, – мудро заметил парень. Ему было трудно смотреть на ее слезы, поэтому он пытался стереть их невидимым платочком нужных слов. – Знаешь, – задумался он, – если человек хочет убежать от всех, включая родных людей, которые их расстраивают, то после побега ему будет страшно. Ведь тогда он поймет, что возвращаться ему уже не к кому.

Джессика пожала плечами. В тот момент, когда брюнет с царапиной над бровью пытался лечь удобнее на кровати, она перевела взгляд на свою левую руку и слегка подтянула рукав кофты. На ее запястьях красовались синяки, из-за которых кисть ужасно ныла, девушка ощущала жуткую боль. Третий день ей приходилось надевать на себя длинную одежду, чтобы скрыть эти следы. Как только парень снова посмотрел в экран, Джессика спрятала ушибы обратно под кофту и проглотила ком в горле. Она заметила, как ручка двери в ее комнату начала крутиться и быстро сказала в камеру ноутбука: