Зефир со вкусом плесени Кристи Майерс

Модель Анастасия Орлова

© Кристи Майерс, 2018

ISBN 978-5-4493-6327-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эта история началась с апельсинового рассвета. Им она и закончилась.

Огромный сочный апельсин расплылся на небе, словно яичница на сковородке. Желтые занавески на крохотной кухне были отдёрнуты, поэтому каждый мог насладиться этим прекрасным зрелищем. Она сидела на старом кресле, расслабившись всем телом и укутавшись в свой любимый вязаный плед. Ноги с шерстяными носками были удобно прижаты к тёплой батарее, а блаженная улыбка не сходила с ее лица. Если бы не кот, мирно лежащий рядом и реагирующий на любое движение, она бы уже давно потянулась всем телом, чтобы отойти ото сна.

– Какой прекрасный день. Ты согласен со мной, Mon cher ami? – обратилась она к нему по-французски и, отбросив плед, лениво приподнялась.

Ноги опустились на холодную плитку и приблизились к кухонной тумбе из массива сосны. Она потянулась к верхней полке, чтобы нащупать баночки с нужными сухофруктами, но ни кумквата, ни чернослива, ни кокосовых кубиков не обнаружила.

– Если сегодня я не приготовлю себе гранолу, – прошептала она себе под нос, словно произнося заклинание, и завертела головой в поисках добычи, – то, похоже, сегодня не только ты останешься без завтрака.

Кот кружил вокруг ее ног, то и дело мурча на всю комнату. Она отодвигала его ногой, но тот возвращался обратно, будто ничего и не происходило.

– Maman скоро принесёт тебе что-нибудь, потерпи уж. – протараторила она, а глаза продолжали бегать в поисках нужных ингредиентов. – Но у меня вряд ли хватит терпения.

Ее загорелые руки распахнули окно, а тело на время замерло, когда свежий воздух проник в комнату. Она глубоко вдохнула душистый аромат росы и солнца. В голове не было ни одной плохой мысли. День был и правда чудесным. Подтанцовывая под мелодию в голове, которую она ухватила вчера то ли в лифте, то ли в магазине, она поставила чайник на плиту и начала подпевать. Пододвинула деревянную табуретку к окну и встала на нее, чтобы дотянуться до верхней полки.

Эта милая девушка с внешностью ангелочка выглядела счастливой, но это неправда. Душа ее болела.

Ее жизнь походила на сказку, такую воздушную и сладкую, как ложка липового мёда светло-желтого оттенка. Но вся ее жизнь была лишь неудачной шуткой. Все, что она видела или слышала до этого дня, было иллюзией, в которую она так слепо верила.

Она была глупа, очень глупа, но в тоже время самоуверенна и невинна. Такие люди обычно не мечтают. Они плывут по течению жизни, врезаются в камни, но отталкиваются ногами и заплывают ещё дальше, в самую гущу странных событий. А ведь можно просто подняться на камень и перепрыгнуть на берег. Но нет, она и не думает об этом. Зачем? Все ведь так прекрасно, так замечательно.

Как можно разобраться в своей жизни, справиться с течением реки, освободиться от пиявок, если ты воспринимаешь все это как сладкую плитку шоколада? Что если в шоколаде завелись черви? Ты продолжишь его жевать, сладко причмокивая?

Вот ее это устраивает.

Она ничего не замечает, совсем.

Или не хочет замечать.

К счастью, для неё или для меня, скоро все закончится. Ровно через 3 секунды ее сладкой жизни придёт конец. Ровно 3.

А червивый шоколад оставит после себя незаметное пятно на ее мягких губах.

Раз. Она теряет равновесие.

Два. Старая табуретка неуверенно покачивается из стороны в сторону.

Три. И она летит вниз, хватаясь за занавеску открытого окна.

Прощай, ангелочек. Пришло время сойти с небес на землю.

Сегодня неподходящий день для тумана.

Мне было забавно от этой мысли; так забавно, что я не постеснялась расхохотаться во весь голос, даже не думая о том, что меня может кто-то услышать. Я лишь лежала, уставившись в потолок и часто-часто моргала веками, словно бабочка хлопала крыльями, ведь не могла отогнать этот туман перед собой. Он не был густым, не был прозрачным и не был светлым. Я просто видела что-то, парящее перед глазами. Это странное плавучее в воздухе явление отвлекало меня от мысли о том, что больше никаких мыслей и не было. И я была ему благодарна. Правда. Я очень хотела отвлечься.

В какой-то момент я поняла, что это не может продолжаться вечно, поэтому приподняла правую руку ввысь и взглянула на нее, будто вижу впервые.

Такая красивая, чистая. Аккуратные ногти с прозрачным лаком. Но откуда эти порезы на запястьях? Что-то я их не припоминаю.

Опустив руку, я попыталась не думать о значении этих царапин, чтобы не нагнетать себя ненужными и, скорей всего, ошибочными теориями, ведь все, что мне сейчас оставалось: стараться не переживать на этот счет, в сотый раз проводя языком по сухим губам, и контролировать свои мысли.

Внезапно, уже в четвертый раз послышался топот ног где-то вдали (в одном помещении со мной, но казалось, что нас разделяла невидимая стена) и крики людей, громкие, но в то же время спокойные. Я снова попыталась вслушаться в их слова, однако не понимала язык, он был мне незнаком.

Нельзя так. Сколько секунд, минут, часов я так лежу? Кажется, я потерялась во времени. Проходит минута, этот подозрительный туман насмехается надо мной, щелкает пальцем у лица, и я теряюсь, снова быстро моргая. Что произошло в прошлую минуту? Что было? Не помню.

Мне он больше не нравится. Хватит выставлять меня дурой. Исчезни!

Я начала махать руками, чтобы отогнать его из своего поля зрения, но он продолжал насмехаться. Мне стало дурно: я разговариваю с воздухом. А я кто? Тоже воздух? Человек?

Задав себе последний вопрос, я вспомнила, что у меня есть тело.

Ого. У меня есть не только руки.

Используя их, я присела и наконец-то позволила себе оглядеться. Опять нервный смешок (его или мой?). Тут так темно, несмотря на то, что стены белые. Свет исходил лишь из коридора, от которого меня отделяла прозрачная стена. Похоже, что я в больнице. Такое своеобразное окно и скучную палату, которая отдавала запах формалина, медикаментов и резиновых «варежек для земледелия» (люблю их так называть), ни с чем не спутаешь. Те смешные людишки уже убежали. Теперь я снова одна.

Вытянув ноги вперед, я осмотрела свой внешний вид и поймала себя на мысли, что мне страшно будет слезать с койки и выходить из помещения. Такое чувство, будто я прожила в этом месте все свои дни и не имею никакого понятия о том, что меня ждет за этой тонкой металлической дверью. Но ноги сами опустились на пол и медленно повели меня наружу после того, как я заметила на своей груди прикрепленный бейджик с именем. С каких пор такие листочки выдают пациентам?

Дверь с легкостью распахнулась, и я направилась вперед, уверенно перебирая ногами. Что за беспорядок в этой больнице? Все такое неорганизованное, никого нет. Как можно было оставлять меня одну в такой кромешной темноте? Сколько бы мне пришлось там ждать?

– Тут кто-нибудь есть?!

Яркий свет в коридорах бил меня по глазам, а я только недовольно щурилась и пыталась всмотреться в каждый уголок. В какой-то момент даже показалось, что кто-то окликнул меня, но я знала, что мне только показалось. Сколько же сейчас времени?

Топ-топ. Я босиком, но мои шаги раздаются гулким эхом. Или я слышу не себя?

А ведь точно.

За углом я чуть ли не сталкиваюсь головой с молоденькой медсестрой. Она меня старше лет на пять, не больше. Наверное, только практикантка. Хочу пройти дальше, но она резко хватает меня за руку и останавливает, боясь отпустить из ухватки. Моему удивлению нет предела.

– Милая, ты из какой палаты? – ласково и натянуто она улыбнулась мне, наклонившись вперед, будто я какая-то маленькая девочка, хотя ростом я даже была выше. К счастью, она говорила на чистом английском.

– Не разговаривайте со мной как с ребенком, – грубо ответила я, но тихим и нежным голосом, который прозвучал словно шёпот морской сирены. Опомнившись, я позволила бледной руке девушки меня не отпускать. – Произошла какая-то ошибка. Мне перепутали карточку.

Я понизила тон и указала пальцем на свой бейджик.

Дальше произошло то, что меня жутко напугало. Сначала я онемела от того, как переменилось ее лицо. Дело в том, что она продолжила также натянуто улыбаться, но глаза ее изменились, и мне точно не показалось. Девушка собрала брови домиком и зачем-то потянулась в карман своего халата второй рукой, пока первая сильнее сжала мой локоть.

– Секунду, Джессика, – серьезно произнесла она и уткнулась в свой сотовый.

Похоже, все медсестры и доктора разговаривают на одном языке таким тоном. Этот голос отражает панику, но в то же время полную сосредоточенность и спокойствие. Я ненавижу способ произнесения слов таким образом. Испытав секундное отвращение, я не сразу заметила то, как она ко мне обратилась.

– Это не мое имя. Я поэтому и подошла сюда. Что непонятного?!

Девушка не ответила, будто и не замечала меня. Ей на телефон приходили уведомления, но она смахивала их всех большим пальцем и продолжала что-то быстро печатать. Меня это взбесило. Я попыталась откинуть ее руку, а потом просто потянула свою к себе.

– Милая, подожди, – проскулила она сквозь зубы, пытаясь себя контролировать.

– Если вы еще раз назовете меня так…

Теперь она отпустила мой локоть, перевела взгляд на меня и рявкнула:

– Сядь на скамью! – я застыла на месте. Медсестра в помятом халате отсыпала мне напоследок тротила из-под глаз и произнесла уже тише: – Я разговариваю с тобой как с маленькой, потому что ты ведешь себя как ребенок. Неужели так трудно минуту постоять спокойно?