И чувство. Какое именно, не сказать. Нечто ощутимое.

– Яркие сновидения во время быстрого сна. Следствие гиперфункции головного мозга. Побочный эффект вот этой штуки, – пояснил Маркус и потянулся к сумке на полу. – Можешь вспомнить, что это такое?

Он показал Кину тонкую хромированную трубку, зажатую между большим и указательным пальцем. Ту же, что и вчера вечером.

Шприц с метаболизатором.

– Метаболизатор, – ответил Кин. – Снижая скорость метаболизма и разрушения клеток, укол продлевает человеческую жизнь до…

В памяти всплыли цифры и неуловимые подробности.

– …до двухсот лет? Что-то вроде того. Ежегодные процедуры начинаются в восемнадцать лет. Сотрудники БТД получают дополнительные дозы для защиты от физиологических реакций на путешествия во времени, поскольку без этих уколов темпоральные прыжки дестабилизируют организм на клеточном уровне.

Слова лились сами собой, будто сплошной поток данных из говорящей энциклопедии. Тотчас вспыхнуло еще одно воспоминание – не об уколах, но о странице дневника, испещренной почерком Кина.

– Вот почему, Маркус, ты так молодо выглядишь. В отличие от меня.

При этом замечании мужчина кивнул.

– …Были еще какие-то технические тонкости, однако их я не запомнил.

– Великолепно, – сказал Маркус. – Да, яркие сновидения – характерная черта адаптации к метаболизатору. Организм начинает новую жизнь. К тебе постепенно вернутся воспоминания. Не могу сказать, когда и какие именно или даже почему одни стерлись, а другие нет. На этот счет есть теория – к примеру, почему ты забыл некоторые подробности личной жизни.

– Некоторые? – заломил бровь Кин. – Точнее сказать, все до единой.

– Все? – изменившись в лице, переспросил Маркус. – Да ну?

Он поерзал в кресле. Поджал губы. Казалось, он готов смотреть куда угодно, лишь бы не на сидевшего перед ним Кина.

– Что ж, знай я, что творится у тебя в черепушке, был бы зажиточным терапевтом, а не парнем, который заберет тебя назад в будущее.

– Ты же сам сделал мне укол. Вчера вечером.

– Это так. Сожалею об этом твоем естественном старении. У тебя оно, наверное, началось примерно через год после прибытия. Ах да, – снова потянулся к сумке Маркус, – еще я сделал свою работу.

Он показал Кину пропавший маячок:

– Обычно я забираю эту штуковину вместе с ее носителем. Наверное, можно назвать это парапсихологическим ОВТ, опытом вне тела.

Маркус рассмеялся над собственной шуткой, но тут же посерьезнел, увидев, что Кину совсем не смешно.

– Так или иначе, начало положено. Поздравляю, Кин. Теперь твой пример включат в стандартный курс подготовки.

В памяти постепенно всплывали мелкие нюансы, факты, профессиональные особенности, мелочи, будто взятые из служебного досье. Они с Маркусом были друзьями? Этого Кин не помнил, но по вежливо-нейтральному тону беседы решил, что нет, друзьями они не были.

– Пойми, я не могу ничего рассказать. Надо, чтобы ты сам пробудил воспоминания через непосредственный контакт. Без поддержки метаболизатора человеческий мозг не способен воспринимать сразу две эпохи, поэтому фокусирует внимание на одной, а другую информацию откладывает в долгий ящик. Если приоткрыть его, заболит голова. Если открыть пошире, начнутся мышечные судороги. Если не хочешь утратить контроль над телом, дай метаболизатору время. Нам предстоит обсудить все особенности задания, о которых ты вспомнишь. Подумай об этом, а я пока съем пирожное. Что-нибудь возьмешь?

Кин решил умолчать о своей слабости к печенью с шоколадной крошкой. Не дождавшись ответа, Маркус кивнул – мол, намек ясен – и прогулялся по кофейне, соблюдая выверенную дистанцию между собой и другими посетителями, а также бариста, вытиравшим лужицу пролитого кофе. Глядя на него, Кин вспомнил новые мелочи из свода правил для спецагентов: не путайся под ногами у местных, совершай покупки только при отсутствии очереди, старайся избегать пешеходного потока. Столько рекомендаций, и все они разработаны, чтобы не забуксовать в чужом времени и минимизировать темпоральную деформацию при выполнении задания.