Это был, действительно, не последний конфликт между Сережкой и Ковшом, но их было совсем немного и вскоре они прекратились. Сережка не давал себя ни в чём унизить, если не считать унижением безоговорочное фиаско в поединке с соперником из другой весовой категории. И Ковшу надоело к нему цепляться чисто ради очередной демонстрации полного физического превосходства 40-килограммового организма над 25-килограммовым. Отрадно, что не вострому по части точных наук Ковшу потребовалось лишь несколько боксерских раундов, чтобы посчитать это умозаключение доказанным. Он классифицировал Сережку как «странного» и, поскольку не страдал повышенным интересом к непознанному, перестал обращать на него внимание… Похожим образом увядали конфликты нашего героя и с другими апологетами беспричинных кулачных поединков. Всем становилось неуютно от его непонятного, «взвешивающего» взгляда. Им казалось, что он со странным хладнокровием прикидывает – каким образом сможет лучше всего отомстить. На самом же деле Сережка пытался определить в каждой такой ситуации – случайность ли это или неделикатный намек судьбы, подталкивающей его к решениям, которых от него где-то ждут…

 В целом, школьная жизнь его текла, что называется, как у всех, и была среднестатистически насыщена яркими событиями, разбавленными обычной рутиной, поделенной на четверти и полугодия. Сережка был твердым хорошистом, причем нельзя сказать, что он отдавал предпочтение математике с физикой или, напротив, истории с литературой. Скорее, он определил для себя некую планку, ниже которой опускаться несолидно, но живого интереса не питал ни к одному из предметов, как бы пребывая во временной спячке, которая должна закончиться неожиданным и счастливым нахождением себя в жизни. Но он ничуть не стремился ускорить этот вялотекущий процесс – в детстве время вообще имеет невеликую цену…

Интуитивный Серегин фатализм был «вознагражден» в первой четверти девятого класса: сам не понимая – как же это могло произойти, он обнаружил, что по уши влюблен в Светку Гордееву, безоговорочную примадонну «вэшек». Наверное, будет недостаточно сказать, что она была стройна и красива, – в наших краях это не редкость. Так что попробуем набросать ее портрет, хотя раскладывать красоту на составляющие – занятие в высшей степени неблагодарное. На торжественных линейках она стояла ближе к правому флангу девчачьей шеренги, между нелепыми дылдами и теми, про кого без интереса говорят «она среднего роста». Светка не была классической блондинкой, в рамках сегодняшних трендов цвет её волос назвали бы «клубничный блонд», и этот деликатный отлив в сторону благородной меди только придавал ей оригинальности и шарма. Она по-простому собирала волосы в хвостик, но он был такой пушистый и так игриво покачивался на уровне ее лопаток, что об него хотелось пощекотаться. Ну, или хотя бы за него дернуть – в зависимости от возраста наблюдателя. Ее глаза потрясающе гармонировали с волосами – их цвет плавно менялся от каштанового вблизи зрачка до кошачье-зеленого на периферии радужки. Причем краски эти смешивались в разных пропорциях, в зависимости от ее настроения (на самом деле, конечно, от особенностей освещения, но давайте сделаем вид, что мы этого не знаем). Для полноты картины стоит отметить еще одну деталь облика Светки. Одноклассники, скорее всего, не выделяли ее из общего образа, ибо природу женской сексуальности пока что не анализировали. Зато мужчины постарше, если им улыбалось счастье идти вслед за Светкой, упакованной в обтягивающие джинсики, не могли оторвать взгляд от той части ее организма, где красовалась надпись Wrangler. Невольно сравнивая ее идеальные округлости с соответствующими контурами своих жен и подруг, большинство из них чувствовали себя законченными неудачниками.