***

Стрелок пришел в себя через малое время. Подле него пасечник с курчавыми волосами осматривал спасенного мальчика – тот уже был в сознании. Снося головокружение, Рэй поднялся. В ночных сумерках лица всех троих хорошо освещались кострищем.

Пасечник выдохнул, глядя на ожоги, что ширились по телу божественного ратника, однако огонь его, можно сказать, и не побрал, хотя он прошел через весь пылающий дом. Подумать только, даже в его годы можно увидеть чудеса!

– Малец говорит, не захотел уезжать с крестовыми, юркнул в дом вечером, прежде чем церковники уехали. А когда под утро Яким явился, то побоялся выходить.

– Все учатся, – сквозь зубы выговорил Рэй, чувствуя, как горит тело. – Перед следующим поджогом проверишь получше.

Герой восстанавливал дыхание, осматривая пульсирующие обожженные ладони и другие части тела, которым досталось от огня. Не стоит забывать и рану от когтей мавки, которая сплошь покрылась свежей, колючей кровью.

– Парень, я гляжу, в порядке. Пара ожогов да дыму надышался, – заключил пасечник, трепля волосы на голове приемного мальчишки. Он улыбнулся, затем посмотрел на горящий дом, который к этой минуте обратился гигантским желтым костром. И отчего-то в сердце вдруг отпал всякий страх перед огнем. – Уговор есть уговор, – сказал он самому себе и зашагал прямиком в пламя.

Рэй сначала и не понял, чего это мужик к опять огню полез.

– Эй, пасечник! – позвал он, перекликая гул. Тот не обернулся.

Одна из опор рухнула, обдавая лицо мужика таким горячим воздухом, что сразу опалились кудри.

– Эй! Да етитская же сила! – кое-как поднявшись на ноги, Рэй ринулся за чокнутым рядовичом! А тот уже входил в огонь, да с таким безмятежным видом, будто ступал не в полымя, а в едва натопленную баню.

Рэй, по щиколотку провалившись в сияющие угли, обеими руками обхватил пасечника за грудь и рванул его назад – оба повались на горячую землю прямо под исполинским костром. Ненормальный еще и вырывался, твердя какой-то бред про обещание и равный обмен.

На силу Рэй уволок огнепоклонника от пожара.

Мужик сначала глядел с обидой, затем развел руками:

– Вот ведь. Но как же может быть иначе?

Герой уж и не слушал это скомканное бормотание. Только с опаской поглядывал на белобрысого мальчонку, что жался к ноге пасечника: а ну как этот поджигатель опять в огонь бросится, да еще мелкого с собой прихватит! Но тут пасечник объяснил, что таков был его толькошний уговор со Сварогом: его жизнь в обмен на жизнь героя, что явился избавить от смертного греха.

– Ты тогда сам суди, – завершил он. – Не молчи же. Ты ведь из героев? Посланцы Белых Богов, как же вас тут не хватало. Вам самим Сварогом, богом закона и порядка, вверено нести правосудие, – опустошенные, наполненные тьмой глаза пасечника глядели на укрытого сажей палача. – Я готов, – опустился он на колени. – Хоть мечом руби, а хоть и камнем забей.

Стрелок неодобрительно поглядел на пасечника. «Размечтался».

– Так у вас тут вопросы решают? Перетёр с божеством, заложил живот и смысл грехи? Красота! Но поздновато ты с раскаяньем. И ни Сварог, ни кто-либо иной не наделял нас правом судить, тем более наказывать. Придется жить с тем, что натворил.

Рядович опустил руки, прискорбно выдохнул, потупив взгляд. Титанических размеров кострище вздымалось вверх. Стоящих подле освещало ярко, будто вернулось вечернее солнце.

– Я возьму мальчонку, – произнес он. – Уйдем в другую деревню и отстроим новый дом. Если ты нам позволишь. В ответ на зло я злом и пошел. Вопреки всему, что Мокошь да и все Белые Боги нам завещали. Но если церковники узнают, что я хату их огнем подер…