– Кто это сделал?

Вопрос вроде бы ко всем. Но смотрит только на меня.

– Мы вместе, – ответил я за всех троих.

– Кто придумал?

– Завр, – Лур и Кассу одновременно указали на меня пальцами.

– Хорошо, – качнул головой старик, – Лур, Кассу, покажете остальным, как это делать. Птицу можете съесть все вместе. Для рода этого будем мало, а вам – хватит. Завр, иди за мной…

Повернувшись, Старый Охотник направился в сторону пещеры. Мне ничего не оставалось, как только последовать за ним.

До самой пещеры мы шли молча. Войдя в пещеру, Старый Охотник сразу же направился в дальний её конец. Там был небольшой закуток, отгороженный от всего остального пространства пещеры шкурами, висящими на жердях, лежавших на треугольных подпорках. В этом закутке располагался Гукур. И далеко не каждый член нашего рода мог входить за эти шкуры без разрешения шамана. Судя по всему, Старому Охотнику такое разрешение не требовалось. Подойдя к отгороженному закутку, он махнул мне рукой – «жди здесь» и исчез за шкурой.

В ожидании, чем всё закончится, я присел на камешек.

Совещались они с шаманом довольно долго. Из-за шкуры доносились приглушённые голоса, и едва уловимые чувства и эмоции: недоумение, любопытство, настороженность и – неопределённость.

Наконец, одна из шкур чуть отклонилась в сторону, и Старый Охотник махнул мне рукой – «заходи».

Я нырнул под шкуру, выпрямился и быстро осмотрелся.

Шаман сидел на импровизированной постели, сделанной из охапки речного тростника, брошенной у стены пещеры и накрытой сверху парой косматых шкур. Посох его лежал рядом с хозяином. Старый Охотник сидел сбоку, на камне. Перед ними горел небольшой костерок, служивший в данный момент скорее источником света, чем для использования его в каких-либо иных целях. Тут и там были развешаны засушенные пучки трав. Рядом с постелью шамана на широком и плоском камне лежали два совершенно белых черепа с вытянутыми мордами и клыками хищника. Судя по размерам – животные были достаточно крупными, чтобы вызывать у противника уважение одним своим видом.

Я невольно задержал свой взгляд на черепах, рассматривая их.

– Завр, – окликнул меня хриплым голосом шаман.

Я взглянул на него.

– Завр, ты знаешь, кто это? – он указал рукой на черепа.

– Нет…

– Это Увва – пещерные медведи. Они – наши враги. Вот этот, – шаман указал на тот череп, что лежал поближе к нему, – жил в нашей пещере, когда сюда пришли наши предки. Они убили его. И стали жить здесь.

– Когда это было? – не удержался я от вопроса.

Ну, в самом деле, интересно же знать, как долго люди в пещере этой живут!

Я ожидал услышать нечто вроде: «Давным-давно, в незапамятные времена, так давно, что уж никто и не помнит, когда…» Ну, и так далее, в том же духе…

Но услышал нечто иное.

– Когда отец отца моего отца был таким, как ты сейчас, три семьи пришли к этой пещере, – шаман показал мне три пальца, – Одна семья, это – семья моя. Другая семья, это – семья нашего вождя – Вага. И ещё одна семья. В ней потом родился Старый Охотник. Теперь – старый, – оскалился в усмешке шаман, – А был как ты – его звали по-другому.

Старый Охотник тоже слегка осклабился и положил в костерок ветку.

– Когда наши предки пришли сюда, – продолжил шаман, – каждая семья была на двух руках её отца.

Я понял так, что по десятку человек в каждой семье – не больше. Итого – человек тридцать. Исходя из сказанного, можно было предположить, что случилось это приблизительно полторы сотни лет назад.

Выходит, от приобретения новой жилплощади демографического взрыва в роду не случилось… Общее количество народонаселения, с учётом нескольких грудничков и не ходячих инвалидов едва достигало семи десятков человек.