Зависть Надежда Попова

Девчонки дружили с детства. Буквально «с песочницы». И дружба их была круто замешана на зависти и желании подражать со стороны Ани и на упоении собственным превосходством и снисходительном великодушии со стороны Жанны.

Им было по пять лет, когда они встретились во дворе нового дома, на новенькой детской площадке. Аня с родителями только въехали, а семья Жанны жила в нём уже примерно месяц. В те времена – середина шестидесятых годов – пятилетние дети спокойно гуляли одни. Но район, дом, двор, были новыми, ещё незнакомыми, и Анина мама, устав разбирать вещи, накормила семью приготовленным на скорую руку обедом и, оставив мужа вешать люстры, вышла с дочерью во двор, немножко отдохнуть самой, приглядеть на первых порах за ребёнком, возможно, познакомиться с кем-то из соседей.

Аня сидела на бортике песочницы, старательно лепила куличики. У неё было с собой ведёрко, а в нём несколько формочек и совочек. В песочнице валялись ещё формочки, совочки, игрушечные грабельки, машинки, кубики, разрозненные кукольные тарелочки и чашечки. Аня их не трогала, потому что брать чужое без спроса нельзя, а чьи это игрушки, она не знала. Мама её сидела на лавочке неподалёку и уже разговаривала с какой-то тётенькой.

Вдруг на дорожке, ведущей от подъезда во двор, показалась девочка. Она была в нарядном платьице, новых сандаликах, а в руках держала красивую немецкую куклу. Девочка то ли шла, то ли бежала, то ли танцевала на ходу – вприпрыжку, с подскоком, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону – и что-то напевала, и смеялась, и поднимала на вытянутых руках свою куклу с длинными золотистыми волосами. Влетев таким образом на площадку, она огляделась, направилась к песочнице, села на бортик напротив Ани и, делая вид, что играет, стала демонстрировать свою куклу. Кукла была замечательная, в красивом розовом платье из плотного трикотажа, с полосатой грудкой, в белых носочках и туфельках. У неё было красивое личико, прямо как живое, густые загнутые ресницы и яркие голубые глаза. Девочка продемонстрировала, как кукла закрывает и открывает глаза, как у неё двигаются руки и ноги, поворачивается голова, как она громко произносит «мама!».

Аня забыла про свои куличики и во все глаза смотрела на девочку. У девочки были прямо подстриженные волосы, почти доходившие до плеч, густая чёлка по брови, пухлые губы и большие светлые глаза. Не поднимая головы от куклы, девочка из-под свесившихся волос всё чаще посматривала на Аню. Той стало неловко, и она вернулась к своим куличикам. Девочка поднялась, обошла угол песочницы и встала перед Аней.

– Это твои формочки?

– Мои. Я из дома вынесла.

– Когда будешь уходить, оставь их здесь. – Строго сказала девочка.

– Почему? – удивилась Аня.

Её мама, услышав разговор, повернула к ним голову и стала прислушиваться.

– Потому что так решили все родители, чтобы принести и оставить в песочнице игрушки, которые не жалко, чтобы они всегда тут лежали. Для всех. – Объяснила девочка.

Ане стало жалко своего ведёрка, и совочка, и формочек, среди которых были рыбка с большим хвостом и домик с трубой и тиснёным окошком. Это был новый набор, подаренный тётей, Аня играла с ним в первый раз и не хотела оставлять на улице.

– А если не оставишь, – коварно сказала девочка, заметив Анино замешательство, – значит, ты жадина!

Ане не хотелось расставаться с новыми игрушками, подаренными любимой тётей, но и прослыть в первый же день жадиной не хотелось тоже. Она восхитилась умением этой девочки так быстро и легко поставить в неловкое положение другого человека, но как из него выйти, желательно с наименьшими потерями, она не знала.

– Тебе сколько лет? – спросила девочка. – Мне уже пять.

– И мне пять.

– А мне уже пять с половиной.

– А мне пять и четыре месяца.

– Я старше! – с торжеством заключила девочка. – А на каком ты этаже?

– На третьем.

– А я на пятом, – сообщил проходивший мимо них мальчик, тянущий за верёвку нагруженный камнями самосвал.

– А я на шестом. Я выше всех!

– На девятом ещё выше живут, – сказала подошедшая мама Ани. – А как тебя зовут?

– Жанна. – Важно ответила девочка. – Жанна Прилуцкая.

Аня удивилась. Она никогда не слышала такого имени.

– А вы её мама, да? – спросила Жанна, кивнув на Аню. – А как её зовут?

– Ты у неё спроси, – подсказала мама.

– Как тебя зовут? – повернулась к Ане Жанна.

– Аня. Аня Мельникова.

– А вы в каком подъезде?

– Во втором.

– И я во втором! А у меня, смотрите, какая кукла! Немецкая! Мне папа купил!

– У меня тоже есть такая. Только у моей платье голубое. – Сказала Аня.

– Врёшь! – выпалила Жанна.

– Не вру! – возмутилась Аня. – Есть! Мне её на день рождения подарили!

– Тогда вынеси завтра!

– Мне не разрешают её на улицу выносить. Это не уличная игрушка.

– А мне разрешают! А у тебя, значит, нету!

– Есть!

– Докажи!

У Ани покраснел нос и стали кривиться губы. Она точно знала, что не врёт и что кукла, точно такая же, у неё есть, и не понимала, как этой Жанне удаётся заставлять её оправдываться и что-то доказывать.

– Правда, у неё есть такая кукла? – спросила Жанна маму, и Аня поразилась, как легко и непринуждённо она обращается к незнакомым взрослым, не стесняется, не боится.

– Правда. – Сказала мама. – И оттого, что ты не веришь, Анина кукла никуда не денется. Она сейчас придёт домой и будет с ней играть. Пойдём, Анюта, я до ужина папе помогу, а ты поиграешь. С куклой.

– Формочки оставь, – напомнила Жанна.

– Нет. – Спокойно сказала мама. – Эти формочки мы не оставим. Это новые игрушки, Аня ими ещё поиграть не успела. Но у нас много других игрушек, которые уже немножко надоели, мы с Анютой их переберём и часть вынесем для общего пользования.

– Ладно. – Согласилась Жанна и помахала им ладошкой на прощанье. – Выходи завтра!

Назавтра они встретились уже как старые знакомые и дружат по сегодняшний день.

Жанна была врушка и похвальбушка. Привирала она часто, но обычно без всякой выгоды для себя и не для того, чтобы избежать наказания, например. А просто, чтобы показаться интересней, чем она есть на самом деле, чтобы удивить, вызвать у других детей к себе восхищение, зависть. Хотя ей не было нужды что-то придумывать, похвастаться ей действительно было, чем.

Например, они втроём жили в трёхкомнатной квартире, у неё была своя комната, много нарядной одежды, игрушек и сладостей. Её родители – папа-завгар и мама-товаровед – имели больше возможностей для обеспечения своей дочки материальными благами, чем, например, родители Ани – инженер и медсестра.

Она выносила во двор импортных кукол, красивый игрушечный сервиз, белоснежного плюшевого зайца с морковкой в лапах, хорошенькую детскую сумочку на длинном ремне, набитую футлярчиками от маминой помады, флакончиками из-под духов, коробочками от пудры, в которых сложены значки и бусинки. Всё это богатство она охотно демонстрировала, но в руки никому не давала. Объясняла спокойно: мама не разрешает. И всё. Никто её не считал жадной. Аня удивлялась: почему, если кто-то другой не хочет давать свою игрушку, то его сразу обзывают жадиной, а кто постарше и понахальней, могут и отнять, а к Жанне относятся с пониманием – мама не разрешает, если ослушаться, может наругать, а то и наподдать.

И дети стояли напротив сидящей на скамейке Жанны и во все глаза смотрели, как она расчёсывает игрушечной расчёской длинные локоны немецкой куклы или запускает на бортике песочницы яркую юлу, и даже уже не просили. А она, наслаждаясь всеобщим восхищением и завистью, выбирала кого-нибудь из толпы и милостиво говорила: на, подержи, только покажи руки, вдруг они у тебя грязные! Осторожно, не сломай! Всё, хватит, отдавай, а то сейчас мама выйдет!

И ребятишки, у многих из которых дома были такие же игрушки или другие, не хуже, как завороженные, ждали – вдруг Жанна одарит их своей милостью? Чужие игрушки всегда кажутся интереснее своих, да и свои-то дома, а эти – вот они, у Жанны в руках. И так хочется поиграть с мягкой игрушкой здесь, во дворе, а родители говорят: испачкаешь в песке или под дождём промочишь. А потом придёшь домой и на диван кинешь. Нет уж, домашние, чистые игрушки во двор не таскать, вон, пожалуйста, мячик, прыгалки, старый железный грузовик.

Выбрав себе в подружки Аню, Жанна частенько давала ей свои игрушки на глазах у других детей, и те невзлюбили почему-то Аню, которая ничего не просила, а не Жанну, которая таким образом дразнила всех остальных.

Анин папа, с неудовольствием наблюдая табунок ребятишек, ходящих следом за Жанной, и среди них свою дочку, высказывал своё возмущение жене, а ребёнку чётко объяснил:

– Если берёшь с собой на улицу какую-то игрушку, должна понимать, что во дворе гуляют другие дети, они тоже захотят с ней поиграть. Играть самой и не давать другим – это некрасиво, это значит дразнить, жадничать. Таких никто не любит. Поэтому бери с собой то, чем готова делиться и даже, с чем готова расстаться, потому что кто-нибудь может игрушку сломать, испортить, просто потерять. И тогда жаловаться не на кого, сама вынесла на всеобщее пользование, а не все бережно обращаются с вещами, особенно не своими. И потом, есть игрушки домашние, чистые, а есть уличные, для песка, земли, снега. Вон, у тебя целый ящик в прихожей, бери из него, что хочешь, это как раз для улицы. Но мы ведь их в комнаты, на кровать, на стол не тащим, правильно?