https://solovki-monastyr.ru/abba-page/solovki_page/2481/

О мыслях преподобного Исаака Сирина, а также о страхе и тревожности, применительно к теме преодоления зависимого поведения, см. в главе «Духовное – стержень; био, психо, социо – нанизываются на него» [81] из текста «Правильно ли рассматривать зависимость как био-психо-социодуховную проблему?»

На третьем этапе находится вера, которая развилась настолько, что человек может идти и в огонь, и в воду, как описано в словах 22 псалма: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной». Если человек фиксирован на себе, то если он заражён эгоизмом, гордостью, то тревожность становится с приставкой «гипер» (см. слово 79).

Если нет опоры на веру, на культуру и человек сталкивается с тревожностью, – он не может осмыслить её истоков, начинает рассматривать её только с помощью биологии, поведенческих механизмов. У тревожного человека, как ему могут сказать на приёме у человека в белом халате, определённая комбинация в процентном соотношении нейромедиаторов, серотонина – меньше, дофамина – меньше. Человеку диагностируют эту нехватку, но отчего она случилась? Ответ на этот вопрос выпадает, найти причину так и не получается. Опираясь на биологию, рассматривают само следствие, упуская из внимания причину, а она коренится в образе жизни.

Если образ жизни идёт вразрез с духовными законами, то тогда всё нутро человека говорит ему о том, что он идёт не туда. Вот и – нехватка дофамина, с помощью этого инструмента организм пытается достучаться до человека. Серотонин не является гормоном радости, как о том говорят нередко, задача серотонина – торможение центра негативных эмоций. Соответственно, там, где ставится вопрос о нехватке серотонина, этот вопрос можно переформулировать. Не – «почему серотонина не хватает?», а «почему центр негативных эмоций настолько активен?»

https://solovki-monastyr.ru/abba-page/solovki_page/2421/

Подробнее см. главу «Выход сверху и выход снизу» из статьи «Депрессия и выход из неё». [82]

Даже если современная психология обращается к религии, она использует религию как инструмент для достижения цели или как некое хобби: есть, мол, люди, которые читают стихи, а есть – которые молятся. Для некоторых авторов это как бы – одно и то же. Люди, которые писали книги в подобном ключе, говорят: «Мы пробовали молиться, нам не помогло». Но даже если у такого человека был когда-то религиозный опыт, он обращался к нему как к очередной психо-инструкции. Он не понимал, что молитва – это не то, что ты произносишь, а, скорее, приведение себя и всей твоей жизни к соответствию заповедям. Только тогда у тебя будет более-менее мирное состояние духа, в котором ты сможешь молиться.

Приводя свою жизнь к соответствию заповедям, ты поймёшь, что твоя зависимость стоит между тобой и Богом. Молитва будет показывать тебе твоё внутреннее состояние, высвечивать все внутренние проблемы, которые нужно решать. В суете есть возможность их не замечать, но когда начинаешь молиться, – все эти душевные гнойники вылезают наружу. Человек приходит к тому, что есть некий клубок, который нужно размотать. Следует рассматривать не только вопрос преодоления зависимости, но и вопрос того, откуда берётся тревожность, толкающая к зависимости.

Для пьющего писателя Джека Лондона, например, разочарование стало основой для самоубийства. Это можно проследить по его повести «Джон Ячменное Зерно» (таким именем называли виски).

Джек Лондон в открытую писал, что думал о самоубийстве с бесстрастием самурая. Из повествования видно, что разочарование у него было неконструктивным. Это была не кристальная линза, позволяющая увидеть все неправильные пути, которыми не надо идти, и благодаря которой рано или поздно ты найдёшь свой путь. Джек Лондон принял сознательное решение пить. Хотя его здоровье было железным, даже оно сломалось. В юности он пил, потому что был устричным пиратом – опустошал лотки, где выращивали устриц, – и общался со взрослыми мужчинами, среди которых было почётно выпить алкоголь с каким-нибудь матёрым «морским волком».