Хотя Редер, конечно, знал о том, что рассказывал, и рассказывал, конечно, не первый раз, он все же не мог сохранить выдержки. Руки снова схватили и завертели пресс-папье.

– Теперь понятно, почему мы не смогли разгромить русских в сорок первом! – вырвалось у советника. – Но размеры национального бедствия полностью еще не определены! Нас еще ждут разочарования, младший штурмфюрер. Вот почему надо проявить железную выдержку и железную веру! Ибо какими бы страшными ни были итоги следствия, его мы доведем до конца. Эту опухоль надо не вырезать. Ее надо вырвать. Понадобится – с живым мясом. Чтобы не осталось ни одного зараженного участка!

– Слушаюсь! – растерянно сказал Хабекер.

Редер достал носовой платок и вытер губы.

– Органы безопасности и абвер провели всю необходимую предварительную работу, – уже тише сказал Редер. – Послезавтра в Берлине будут арестованы десятки вражеских агентов… Да, я не оговорился. Вы будете поражены еще больше, узнав, кто эти люди… Они не сумеют отвертеться: улики бесспорны. Но предстоит выявить все их связи, распутать узел до конца. Иначе мы не гарантированы от новых предательств. Это вам ясно?

– Да, господин советник.

– Вас не должны страшить ни звания, ни общественное положение людей, чьи имена могут возникнуть в ходе следствия, – сказал Редер. – Размеры бедствия, к несчастью, слишком велики, и на карту поставлено все. Проиграть войну с русскими мы не можем!

На этот раз Хабекер не произнес своего: «Да, господин советник». Он только пошевелил губами.

– Вам будет поручено вести следствие по делу Инги Штраух, – выдержав паузу, сказал Редер. – Все материалы подготовлены, вы ознакомитесь с ними немедленно. К сожалению, данные наблюдения и предварительного анализа не позволяют судить о деятельности Штраух с необходимой полнотой. Но по ряду причин оставлять ее на свободе больше нельзя. Она будет арестована вместе с остальными.

Достав из письменного стола картонную канцелярскую папку, советник подвинул ее к Хабекеру.

– Материалы досье, – сказал он. – А также копия одного документа, в значение которого вам следует вдуматься. Я имею в виду телеграмму, приложенную к общим сведениям. Эта телеграмма отправлена из Москвы в Брюссель почти год назад. Восемнадцатого октября сорок первого года. В ней содержится поручение брюссельскому руководителю русских разведчиков немедленно найти в Берлине некоторых лиц и помочь им всем необходимым.

Хабекер слушал внимательно.

– Существует предположение, что у берлинского подполья отказала рация, – продолжал Редер. – Лично я в этом сомневаюсь. Мне кажется, что у них было несколько раций, работавших из разных районов города. Во всяком случае, до самого последнего времени запеленговать их не удавалось. Они все время меняли места работы, часы выхода в эфир и даже частоты.

При наличии только одного передатчика подобная мобильность почти полностью исключается. Впрочем, это область службы радионаблюдения абвера, а они утверждают, что передатчик, скорее всего, был один и что теперь он обнаружен.

Редер криво усмехнулся.

– После телеграммы от восемнадцатого октября найти резидентов и радиста было бесспорно значительно легче, – ядовито сказал он. – Успехи службы радионаблюдения никого не удивили. Тем не менее в ходе допроса вы обязаны, Хабекер, узнать, кто именно работал на Ингу Штраух. Я имею в виду радистов. Тут могут обнаружиться новые подробности.

– Понимаю, – сказал Хабекер.

Он ловил каждое слово Редера, каждый оттенок каждого слова. Ему очень важно было правильно понять желание начальства. Кроме того, он хотел знать подробности.