Алексей и Мария синхронно начали шептать молитву. А Шура улыбалась. Казалось, ей нравятся воспоминания об её грешной молодости.

– Я писала Фридриху Андрею, я писала ему честно обо всём. А он отвечал, что если мне хорошо и весело, значит всё идёт, как надо. Он говорил, что жизнь слишком коротка, чтобы себе что-то запрещать.

– О, да! Он-то себе ничего не запрещал! – Натали было противно, но и не слушать Шуру она не могла. И за это была неприятна самой себе ещё больше.

– Вся моя карьера танцовщицы кончилась в Париже. Там, в одном… очень известном клубе… девушка, которая мне сильно завидовала, столкнула меня с лестницы. Результат – перелом обеих ног и невозможность танцевать. Когда кости срослись, – пришлось подрабатывать тем, чем умела…

– Вы снова стали поварихой, Шура? – то ли Оливия в самом деле не поняла, то ли изо всех сил старалась спасти положение. Но даже если это и был намёк, Шура его не поняла:

Конец ознакомительного фрагмента.