Завещание Айрин Мэл

Я забыла о нем уже очень давно. Прошло больше десяти лет с нашей последней встречи. И встреча эта была не из приятных. Я кричала ему в лицо проклятия и слова ненависти. Он отвечал мне взаимностью. Предательство – это так больно. Особенно тогда, когда это делает настолько близкий человек, настолько свой, в котором ты уверен больше, чем в себе самом. А его поступок я расценила именно как предательство. Нет, он мне не изменил. Даже не так! Было бы гораздо лучше, если бы он мне изменил. Измена – это лишь слабость плоти. Непреодолимая потребность в совокуплении. Измена – это сомнение в сделанном выборе. Сомнение, что человек, с которым ты решил быть, именно тот, кто тебе нужен. Он не сомневался в своем выборе. Он поступил хуже. Я была так зла на него, когда раскрылась вся правда. Так зла!

Мое поведение в тот день больше напоминало крайнюю степень истерики. Я была совершенно не похожа на рассудительного и уравновешенного человека, которым считала себя в повседневной жизни. Казалось, что в меня кто-то вселился и рвал меня изнутри на куски. Как же больно! Как больно! Я подарила ему два года своей жизни. В ответ на это он обманул меня… Обманул так низко и так подло, что даже сейчас вспоминать об этом больно. А тогда я кричала на него, срывая связки; била его по лицу до тех пор, пока ладони не утратили чувствительность.

А он терпел. И молчал. Но только до того момента, пока я не разбила его в кровь. Вот тогда-то слова полились из него рекой. Он кричал так же отчаянно, как и я. Хватал меня и тряс за плечи. Но я не слушала его. Мне не нужны были его слова. Отныне все они слышались мне сплошной ложью. Я не пыталась вникнуть в их смысл. Я пыталась его перекричать. В тот день он для меня умер.

Но как бы странно ни звучало после всего вышесказанного, он был единственным, кто любил меня по-настоящему. Отчаянно. Упрямо. До самого конца.

Марго

Этот звонок раздался в пятницу в три часа дня.

Я сидела в своем кабинете и была поглощена работой. Сегодня первый день, когда я появилась в офисе после отпуска. Дела встретили меня в сущем беспорядке. Мой заместитель умудрился сломать ногу, и мои коллеги не придумали ничего лучше, как свалить все мои дела на студентку-практикантку. В свое оправдание они выдвинули, по их мнению, весьма значимый аргумент: практикантка заверила их, что идет на красный диплом и справится без каких-либо проблем. Вот она и получила все мои дела в полном объеме. И справилась. Как учили в учебниках. Все так удачно сложилось, когда бы ей еще удалось поработать над делами начальника юридического отдела налоговой инспекции? В ближайшие несколько лет после окончания института – точно нет! Она была так горда собой, когда вручала мне папки с делами. Настолько лучилась довольством, что я подумала: «А вдруг действительно справилась?»

Но надеждам моим не суждено было оправдаться. Да и студентку ругать, по сути, было не из-за чего. Девчонка действительно была смышленой. Но с такими делами, какие подготовила она, в суд не пойдешь, если, конечно, не стремишься к проигрышу. Я проигрывать не любила. И не проигрывала. Поэтому посадила ее рядом с собой. Произнесла традиционную торжественную речь для всех, кто приходит на работу после вузов, о том, чтобы она забыла все, чему ее там научили, и приступила к профессиональному юридическому мастер-классу. В процессе указывая на ее ошибки, делая быстрые исправления и готовя новые документы.

Как-то так умудрились сложиться звезды, что она пришла на практику именно тогда, когда я ушла в отпуск. Мой зам не потрудился обратить внимание своей возвышенной особы на такую мелочь, как практикантка, а всем остальным сотрудникам, как, собственно, и начальству, не было до нее никакого дела. Но когда зам вдруг решил резко сломать себе ногу, о практикантке все вдруг резко вспомнили. У каждого юриста в нашем отделе была своя куча дел. И добавлять в свою кучу еще и начальственную никто не собирался. Вот тогда-то и понадобилась безотказная практикантка, которая приняла на себя начальственную кучу с сияющими глазами. И вот теперь эту самую кучу мне приходилось разгребать.

К обеду голова уже нещадно болела, но я угомонила ее таблеткой. А к трем часам мозг из-за объемов информации хотел назад в отпуск, чего позволить ему я категорически не могла. Но небольшой передышки он все же заслужил. Студентку я отправила в ближайшее кафе за нормальным кофе, а сама откинулась в кресле и прикрыла глаза, вспоминая картинки прошедших двух недель.

Я всегда любила именно в это время брать отпуск. Отщипнув несколько дней от конца августа и прибавив к ним несколько дней от начала сентября, можно получить идеальное время для отдыха. И для этого идеального времени на земле существует лишь одно идеальное место – Барселона! Если бы у меня спросили, в какой город готова переехать из Москвы, – а ее я бесконечно люблю, – я бы не задумываясь ответила: «В Барселону!»

Это мое место. И туда я люблю приезжать одна.

Я обожаю этот город. Архитектуру непревзойдённого гения Антонио Гауди, который начал свою карьеру с обыкновенного уличного фонаря, а завершил Школой Саграда Фамилия. Она была спроектирована для детей строителей, что трудились над созданием знаменитого на весь мир и входящего в список Всемирного наследия ЮНЕСКО Искупительного Храма Святого Семейства. Строительство его продолжается и по сей день из-за того, что ведется исключительно на пожертвования прихожан. Работы затянулись почти на полтора века, сорок лет из которых были годами жизни самого Гауди.

Заходя в этот храм, ты имеешь возможность прикоснуться к великому, нырнуть в глубины истории. Неоготический стиль, в который в свое время без памяти влюбился великий творец, придает, пусть и незавершенной, постройке неоспоримое величие на фоне современных строений. Но прикоснуться к великим творениям Гауди можно почти по всей Барселоне. Да что там Барселона, почти во всей Каталонии. Но почему-то именно Барселона покорила мое сердце. Ее старый город. Небольшие уличные кафе. И улыбки на лицах людей. Да, огромное количество улыбок.

Я часто сбегала в этот город. Но на этот раз для побега у меня была настоящая причина. А все из-за него! Как же можно быть таким непонятливым? Я даже мысли не допускала, что он до такого додумается. Если бы знала, никогда б не позволила купить мне те злосчастные туфли.

В этот самый момент и раздался телефонный звонок.

Номер, отобразившийся на экране, был мне не знаком. Я редко поднимаю трубку, если номер звонящего не занесен в список моих контактов. Но на этот звонок я почему-то ответила сразу:

– Да? – спокойно произнесла я.

– Маргарита Витальевна Милославская? – спросил меня строгий мужской голос.

– Я слушаю, – ответила я так же строго.

– Нам с вами необходимо встретиться.

– С какой целью? С кем я говорю? – спросила я, напустив в голос как можно больше официоза.

– О, прошу вас простить мне мою бестактность, я не представился. Меня зовут Роман Дмитриевич Боголюбов. Я личный адвокат и поверенный господина Тагаева. Вам ведь знакома эта фамилия?

Я выронила трубку из рук. Руслан! Личный адвокат звонит лишь в одном случае…

– Маргарита Витальевна? – раздался голос Романа Дмитриевича откуда-то снизу.

Спустя минуту я опомнилась и нырнула под стол за телефоном.

– Да, да, я слушаю, – сказала я, вновь поднеся трубку к уху. – Назовите мне, пожалуйста, причину нашей встречи, – дрожащим голосом попросила я, заранее зная ответ.

– Для оглашения завещания Руслана Дамиановича.

Сердце упало в ту же минуту. Руслан…

Я вновь откинулась в кресле и прикрыла глаза. Под веками тут же начала скапливаться влага. Но я не могла себе позволить разрыдаться в трубку перед незнакомым человеком. Да и с чего вдруг такая реакция? Я ничего не знала о его судьбе с самого института. С того злополучного дня я больше его не видела и не представляла, как сложилась его жизнь. А теперь вот поверенный…

Меня било мелкой дрожью, а горло сдавливал спазм. Перед опущенными веками вдруг ярко и отчетливо вспыхнул образ мужчины. Совсем молодого мужчины. Он возник передо мной таким, каким я видела его в последний раз, десять лет назад. Лишь с тем отличием, что лицо его не было искажено гримасой злости, боли и отчаяния. Его выражение было умиротворенным, а на губах играла улыбка. Такая добрая и по-мальчишески задорная. Какой она бывала в минуты его счастья. В минуты, когда мы были одни. В мгновения, когда я принадлежала ему.

– Когда? – хрипло выговорила я, выдавливая звуки из горла сквозь спазм.

– Я жду вас завтра во второй половине дня. В два часа вам будет удобно? – вежливо предлагает адвокат, не поняв смысла моего вопроса.

– Когда это произошло? – уточнила я.

– Завтра будет пятнадцатый день. Поэтому, согласно статье 1126 Гражданского кодекса РФ, завтра состоится оглашение завещания Руслана Дамиановича, на котором вы непременно должны присутствовать.

От каждого слова Романа Дмитриевича все сжималось внутри. Этого просто не могло быть. Я не знала второго такого человека, который бы так любил жизнь, любил жить; жить так, чтобы завидовали все. Ярко! Неповторимо! Каждый день, как приключение. Каждый час, как испытание. Каждая минута на лезвии ножа. Он не мог умереть! Просто не мог! Это какая-то очередная злая шутка этого гения розыгрыша.