– Плохая попытка, – дулом чуть надавили.

– Я правда никто, ребят. Вы меня с кем-то путаете. У меня и дома-то нет. Ничего нет.

– Откуда знаешь Веру?

– Да с детства… Мы вместе учились. Типа того.

– Так ты птичка Фила?

– Какого ещё Фила?

– Не глупи. Если ты давно знакома с Верой, то ты знакома и с Филом. Это как дважды два, – мужской голос лил благодатью в уши, и Марфа нестерпимо захотела обернуться, – итак, вторая попытка. На этот раз не ври. Ты птичка Фила?

– Да. Бывшая. Я уволилась. Его прикончили, а я теперь безработная.

Холодный ствол чуть дёрнулся, неприятно надавливая на основание шеи, и Марфа медленно уточнила сквозь плотно сжатые зубы, стараясь не делать резких движений:

– Вы же в курсе, что Фила больше нет? У него больше нет птичек, как вы выражаетесь. Все разлетелись, кто куда.

Сзади глубоко вздохнули, выражая то ли на сожаление, то ли на разочарование, но пистолет не убрали.

– Ну нет его, и что? Свято место пусто не бывает, это ещё ничего не доказывает. Лучше обоснуй, что ты делала в здании, где живёт Тоня.

– А мы можем разговаривать в более расслабленной обстановке? А то оружие в голову не располагает к бесед, вот честно, – Марфа старалась абстрагироваться от металла у черепа, но бурно разыгравшееся воображение упорно пыталось воссоздать будущий момент регенерации её тела после случайного выстрела, и от этого подкатывала нестерпимая дурнота.

– Можем. Если будем уверены, что ты не выкинешь какой-нибудь трюк. Обыщите её.

По команде сзади Тоня невозмутимо стащила с Марфы рюкзак, с которым та не расставалась, и принялась выкладывать всё его содержимое прямиком на плитку, так как единственный имевшийся стол был уже изрядно завален.

Под слоем одежды обнаружилась небольшая коллекция ножей в кожаном чехле – подарок Фила на совершеннолетие. Марфа помнила, как ужасно гордилась ими и как клала сокровище под подушку, не желая расстаться ни на секунду. Фил тогда приказал беречь старинные ножи, как уникальную, редчайшую реликвию какой-то старинной семьи, но так же добавил, что если придётся использовать по назначению, то колебаться нельзя – у лезвия дистанция невеликая, а времени на принятие решения почти нет.

– Это что за музей такой? – добродушно хмыкнул невидимка за спиной, и Марфа пообещала себе, что обязательно выкажет всё своё негодование этому наглому типу, когда пройдёт непосредственная угроза вышибить мозги.

По факту Марфа вдруг осознала сразу две противоположные вещи: она безоговорочно верит Филу по поводу своего бессмертия и неуязвимости, а ещё она совершенно не рвётся демонстрировать на людях чудеса воссоздания повреждённой плоти из ничего. Да, этот секрет не из тех, чем охота делиться с другими, теперь Марфа немного лучше понимала Фила. Это тяжкая ноша. Не знать о ней было проще, а теперь нужно выверять каждый шаг.

– Музей? – страх ушёл, зато реальной проблемой стало изображать его наличие. – А ты лезвия потрогай, крошка. Только не поранься.

Тоня без задней мысли достала один из клинков и еле коснулась острия подушечкой большого пальца, и тут же взвыла, отбросив нож и сунув в рот рассечённый палец с бодрой алой струйкой.

– Какого!..

– Я же сказала, это не музей.

– А что там ещё спрятано? – потребовал баритон. – Ищи, Тоня.

Тоня послушно перехватила порез пластырем, стянув края, и продолжила копаться в чужих вещах. Дойдя до мелкого инструмента, обычно используемого Марфой для взлома замков и тому подобного, баритон скомандовал девушке:

– Хватит. Убирай всё обратно.

– Пускай она сама убирает своё барахло! – возмутилась Тоня.

– Нет. Этим займёшься ты, – дуло исчезло.