– Впечатляет, не правда ли? – произнёс Эберт, его голос вырвал Финча из раздумий.

Финч повернулся к нему. – Я видел зверинцы и похуже, – ответил он, стараясь не выдать своих мыслей.

– Но я уверен, что вы нигде не видели таких уникальных зверей, – сказал Эберт, его глаза блеснули.

– Уникальных? – переспросил Финч, – они выглядят довольно обычными.

– О, вы просто не понимаете, – сказал Эберт, – у каждого из них есть своя история.

Финч не стал спорить, зная, что Эберт пытается отвлечь его внимание. Он продолжил осмотр, стараясь не пропускать ни одной мелочи. Он внимательно наблюдал за поведением зверей, их взглядами, их движениями. Он пытался понять, что они чувствуют, что они видят.

Но загон с крупными кошками был странным. Он был большим, просторным, но абсолютно пустым. Ни одного зверя. Только старые тряпки и солома валялись на полу. Запах здесь был ещё более сильным, резким, чем в остальном зверинце. Финч подошёл ближе, заглянул внутрь, но ничего не увидел.

– А где звери? – спросил он, повернувшись к Эберту. – Эти животные на отдыхе, – ответил Эберт.

– Отдыхе? – переспросил Финч, – разве не должны они быть на представлении?

– Они очень устали, – ответил Эберт, стараясь не смотреть в глаза инспектору. – Завтра они будут выступать, а сейчас им нужен отдых.

Финч не поверил ни одному его слову. Он не сомневался, что с этим загоном что-то не так. Он подошёл к решётке и внимательно осмотрел её. Она была прочной, сделанной из толстого металла, но на нижней части он заметил небольшие, еле заметные царапины. Он опустился на колени, чтобы рассмотреть их лучше, и почувствовал странную вибрацию под ногами.

Он приложил руку к полу и почувствовал, как под досками что-то гудит, как будто что-то вибрирует в глубине. Он встал и прошел в угол загона и стал аккуратно отдирать доски от пола. – Что ты делаешь? – резко спросил Эберт, в его голосе послышались нотки раздражения.

– Мне просто показалось, – ответил Финч, стараясь не показать своих подозрений, – доски, кажется, плохо закреплены.

– Оставь их, – сказал Эберт, – здесь всё в порядке.

Финч не послушал его. Он продолжал отодвигать доски, пока не обнаружил под ними узкий, темный проход.

– Что это такое? – спросил он, посмотрев на Эберта.

– Я понятия не имею, – ответил Эберт, стараясь не выдать своего волнения, – наверное, какая-то старая канализация.

– Канализация? – переспросил Финч, – она слишком узкая для канализации.

– Ну, может, это какой-то тайный ход, – сказал Эберт, стараясь придать своему голосу спокойствие, – раньше здесь всё было по-другому.

– Я хочу посмотреть, – сказал Финч, и его голос звучал твердо, – я пойду туда.

– Это слишком опасно, – сказал Эберт, – я запрещаю вам.

– Запрещаете? – переспросил Финч, – а вы не забыли, что я здесь расследование провожу?

Эберт молчал, понимая, что спорить бесполезно. – Вы уверены? – спросил Эберт. – Более, чем, – ответил Финч.

Финч, не обращая внимания на протесты Эберта, пролез в отверстие и оказался в узком, темном тоннеле. Воздух здесь был спертым, влажным, с запахом сырости и плесени. Он достал из кармана фонарик и осветил путь. Стены тоннеля были сырыми, словно они сочились водой, а впереди виднелся тусклый свет.

– Инспектор! – крикнул Эберт, – вернитесь! Это опасно!

Финч не ответил. Его любопытство было сильнее страха. Он продолжил движение вперёд, понимая, что приближается к разгадке, к тому, что скрывалось за фасадом этого цирка. Каждый шаг отдавал эхом в узком пространстве, и с каждым шагом ему становилось всё более не по себе. Казалось, что тоннель ведёт в самое сердце тьмы, в место, откуда нет выхода.