Он перебирал исписанные листы, надеясь ухватиться хоть за какую-то искру, хоть за один проблеск идеи. Но слова казались пустыми, предложения – безжизненными. Каждая фраза, каждая буква, казались ему нелепыми и бессмысленными. Алекс вздохнул, провел рукой по лицу, чувствуя, как усталость давит на плечи. Он больше не мог заставить себя писать. Творческая жилка, похоже, иссякла.

Настольные часы, доставшиеся от бабушки, неторопливо отсчитывали секунды, навязчиво напоминая о беге времени. Их тиканье, равномерное и монотонное, казалось, вторит его унылому настроению. И словно в противовес этому монотонному ритму, раздался телефонный звонок. Резкий, пронзительный трезвон, подобно резкому удару, вырвал его из оцепенения. Алекс вздрогнул, словно от неожиданного прикосновения. Телефон, старенький кнопочный аппарат, лежавший на тумбочке возле кресла, продолжал настойчиво вибрировать, заставляя его оторвать взгляд от неразборчивых каракулей.

Алекс нахмурился. Он не ждал звонка. Кому мог понадобиться он, человек, погруженный в свою творческую апатию, забытый всеми? Он нехотя протянул руку и взял трубку. На маленьком дисплее, блеклом от старости, высветился незнакомый номер. Он состоял из одних нулей. «000-000-0000». Алекс поморщился. Он никогда не видел такого номера. Это, по меньшей мере, странно. Он еще раз посмотрел на экран, надеясь, что это ошибка, случайность, но цифры не менялись.

Он колебался, прижав телефон к уху, не решаясь нажать кнопку вызова. Но любопытство, черта, которая, кажется, вечно сопровождала его как писателя, взяло верх. Всегда искал истории, даже там, где их не было. Он нажал на зеленую кнопку. В трубке воцарилась тишина. Словно он попал в вакуум. Никаких гудков, никаких помех, только звенящая тишина. Алекс уже собирался было повесить трубку, думая, что это какой-то сбой, когда из динамика раздался голос. Приглушенный, словно доносившийся издалека, хриплый, но вполне различимый.

– Алекс, ты слушаешь? – спросил голос. В нем звучала странная смесь усталости и тревоги. – Это… это Виктор.

Алекс словно окаменел, держа трубку у уха. Его сердце пропустило удар. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок, от которого у него волосы встали дыбом. Виктор? Этого имени не было в его жизни уже много лет. Виктор… Его лучший друг детства. Его друг, погибший в автокатастрофе почти десять лет назад. Память, словно потревоженный рой насекомых, нахлынула на него, возвращая в прошлое. Их детские игры, их мечты, их тайны, все было таким реальным и живым, словно это было вчера.

Он почувствовал, как горло сжалось, мешая дышать. Он молчал, не в силах произнести ни слова, надеясь, что это всего лишь дурной сон, розыгрыш, чей-то извращенный юмор. Что угодно, но только не то, что он слышал. Это невозможно, просто невозможно. Его друг умер. Он видел его похороны. Он стоял у его могилы.

– Алекс? Ты там? – повторил голос, и на этот раз в нем звучала легкая нотка отчаяния. – Пожалуйста, скажи что-нибудь. У меня мало времени.

Алекс наконец пришел в себя. Ему с трудом удалось проглотить комок, стоящий в горле. Голос, безусловно, принадлежал Виктору. Такой хриплый, такой знакомый, такой… родной. Он помнил его до мельчайших деталей, каждую интонацию, каждый вздох. Неужели это правда? Неужели его друг жив? Или он сошел с ума?

– Виктор? – прохрипел Алекс. Его голос дрожал. – Это… это невозможно. Ты… ты умер. Я… я помню похороны…

На другом конце провода воцарилась тишина. Она была настолько звенящей, что Алекс мог слышать биение собственного сердца. Он начал сомневаться, не почудилось ли ему все это. Может, ему просто хотелось услышать голос своего друга? Может, его воображение, подпитанное бессонными ночами, сыграло с ним злую шутку? Но потом, тихий, почти неразличимый шепот пронзил тишину, словно лезвие, разрезающее ткань.