Завеса Петербурга Aleksey Nik

Анна Воронина вздрогнула, когда пальцы скользнули по странной выпуклости на пергаменте. Реставрационная лаборатория Российской национальной библиотеки погрузилась в сумерки, а она, склонившись над рукописью XVII века, всё ещё пыталась разгадать загадку странных символов, проявившихся после химической обработки.

– Такого просто не может быть, – прошептала она, поправляя выбившиеся из небрежного пучка каштановые пряди. – Эти руны не соответствуют эпохе. Они выглядят древнее, намного древнее…

Приглушённый свет настольной лампы создавал вокруг неё островок теплого сияния среди царства книжной пыли и старинных манускриптов. За окном апрельский Петербург медленно погружался в синие сумерки, а подсвеченные куполы церквей и золотые шпили казались подвешенными между небом и землёй.

Анна потянулась к увеличительному стеклу, когда телефон завибрировал, заставив её поморщиться от резкого вторжения современности.

– Алло? Да, Марина Викторовна, я всё ещё здесь. Нет, я понимаю, что уже поздно, но этот манускрипт… он странный. Да-да, я запру всё как положено.

Она отложила телефон и снова склонилась над пергаментом. Странные символы словно мерцали в полутьме, выстраиваясь в непостижимые комбинации. Анна провела рукой над текстом – и на мгновение ей показалось, что руны светятся голубоватым светом.

– Господи, я слишком устала, – пробормотала она, откидываясь в кресле. – Теперь мне мерещится всякое.

Но когда она снова взглянула на страницу, руны определённо светились. Тусклое свечение, будто подсвеченное изнутри, пульсировало в такт её сердцебиению.

Анна резко отодвинула манускрипт и встала, опрокинув при этом чашку с остывшим чаем. Тёмная жидкость растеклась по столу, но каким-то чудом ни одна капля не попала на драгоценный пергамент.

– Это просто невозможно, – пробормотала она, наблюдая, как жидкость обтекает манускрипт, словно отталкиваемая невидимым барьером.

Через пятнадцать минут Анна уже запирала дверь лаборатории, осторожно неся в специальном контейнере загадочный манускрипт. Она не планировала забирать его домой – такое нарушение протокола могло стоить ей работы – но что-то подсказывало: оставлять рукопись в библиотеке сейчас опасно.

Прохладный весенний воздух на улице немного прояснил мысли. Анна глубоко вдохнула, пытаясь убедить себя в том, что всё происходящее можно объяснить рационально. Возможно, реактивы для реставрации вступили в какую-то необычную химическую реакцию с пигментами старинных чернил? Или её усталое воображение просто сыграло с ней злую шутку?

Но рядом с рациональными объяснениями в голове крутилась другая, неприятная мысль: "Что, если это нечто большее?"

Петербург вокруг неё жил своей обычной вечерней жизнью: туристы фотографировали достопримечательности, молодые пары неторопливо прогуливались вдоль набережных, таксисты сигналили в вечерних пробках. Привычный мир, полный привычных звуков и образов. Но сегодня Анне казалось, что за этой обыденной реальностью скрывается что-то ещё – нечто древнее и загадочное, наблюдающее за ней из-за тонкой завесы.

До ближайшей станции метро Анна решила пройти пешком, надеясь, что прогулка окончательно вернёт её к реальности. Мимо проходили люди, их лица сливались в пёструю, безликую массу. Фонари только начинали зажигаться, наполняя улицы янтарным светом.

Внезапно она ощутила странное покалывание на затылке – будто кто-то пристально наблюдал за ней. Анна резко обернулась, но увидела лишь обычных прохожих, погружённых в свои мысли и смартфоны. Никто не проявлял к ней особого интереса.

И всё же…

Она перехватила контейнер с манускриптом поудобнее и ускорила шаг. Что-то определённо было не так. Интуиция, которой Анна всегда доверяла в своей работе с древними текстами, теперь буквально кричала об опасности.

Свернув в узкий переулок, она почти бежала, когда заметила в отражении витрины странный силуэт, двигавшийся за ней. Высокая фигура в тёмном плаще с неестественно плавными, текучими движениями. Когда Анна снова оглянулась, переулок был пуст.

"Я схожу с ума," – подумала она, останавливаясь перевести дыхание. Сердце колотилось как сумасшедшее.

Именно в этот момент она заметила его. На карнизе четвёртого этажа старинного дома напротив сидело существо, которое невозможно было принять за кошку или любое другое животное. Оно напоминало горгулью: каменно-серое тело с огромными кожистыми крыльями, сложенными за спиной, вытянутая морда с острыми ушами и глаза – большие, круглые, светящиеся зелёным в сумерках.

Несколько секунд Анна и существо смотрели друг на друга. Затем создание медленно, словно в насмешку, наклонило голову и… подмигнуло ей.

Контейнер выпал из внезапно ослабевших пальцев, но Анна каким-то чудом успела подхватить его у самой земли. Когда она снова подняла взгляд, существа на карнизе уже не было.

– Господи, мне срочно нужен отпуск, – пробормотала Анна, прислонившись к прохладной стене дома.

– Не отпуск вам нужен, Анна Алексеевна, а разговор начистоту.

Она резко обернулась на голос и увидела пожилую женщину, стоявшую в нескольких шагах от неё. Невысокая, крепкая, с длинной седой косой и пронзительными серыми глазами. Одета она была вполне современно – тёмно-синее пальто, удобные ботинки, объёмный шарф – но что-то в её облике казалось удивительно старомодным, будто она пришла из другого времени.

– Кто вы? – спросила Анна, инстинктивно прижимая контейнер с рукописью к груди. – И откуда знаете моё имя?

– Меня зовут Марфа Стрельникова, – ответила женщина, делая шаг вперёд. – И я, как и вы, храню старые секреты. Только мне не нужны для этого химические реактивы и современное оборудование.

Она протянула руку ладонью вверх:

– Пойдёмте со мной, дитя. То, что вы нашли, опаснее, чем вы можете себе представить. И уже привлекло внимание тех, кого вам не стоит видеть.

Анна колебалась. Здравый смысл кричал, что нужно немедленно уйти от странной женщины. Но та же интуиция, которая предупредила её об опасности, теперь говорила, что Марфе Стрельниковой можно доверять.

– Куда мы пойдём? – спросила она, всё ещё не решаясь.

– В место, где даже стены помнят времена, когда эти руны были живым языком, а не мёртвыми символами, – ответила Марфа. – В место, где вы наконец узнаете, почему они светятся для вас, но остаются тусклыми для других.

– Вы знаете про свечение? – изумлённо выдохнула Анна.

– Конечно, знаю. Я же старая ведьма, – с неожиданной усмешкой ответила Марфа. – Пойдёмте, пока наши друзья с крыш не вернулись с подкреплением. Они чуют манускрипт – и чуют вас, моя дорогая.

Анна почувствовала холодок, пробежавший по спине при упоминании существ с крыш. Значит, она не галлюцинировала? Эта мысль одновременно пугала и странным образом успокаивала. Она посмотрела на Марфу и решительно кивнула:

– Хорошо. Я пойду с вами.

– Умное решение, – одобрительно кивнула Марфа. – Держитесь рядом со мной и не отставайте.

Они двинулись по узким переулкам старого Петербурга. Марфа шла удивительно быстро для своего возраста, уверенно поворачивая то в один проход между домами, то в другой. Анне казалось, что они движутся по запутанному лабиринту, по маршруту, известному лишь её странной спутнице.

– Они нас не преследуют? – спросила Анна, нервно оглядываясь на крыши соседних домов.

– Пока нет, – ответила Марфа, не замедляя шага. – Им нужно собраться с силами. Руны встревожили их, но они ещё не поняли, что именно нашли.

– Руны? Что в них такого особенного?

– Это не просто руны, дитя. Это ключи. Древние ключи к дверям, которые давно должны были оставаться запертыми.

Анна открыла рот, чтобы задать ещё один вопрос, но Марфа жестом остановила её:

– Всему своё время и место. Мы почти пришли.

Они вышли на тихую улочку Васильевского острова, застроенную старинными особняками. Марфа направилась к одному из них – трёхэтажному зданию с узорчатой чугунной оградой и тяжёлыми створками дубовых ворот.

– Это ваш дом? – спросила Анна, разглядывая потемневший от времени фасад.

– Мой дом гораздо старше этих стен, – загадочно ответила Марфа, доставая из кармана тяжёлый железный ключ. – Но да, я здесь живу.

Ключ легко вошёл в замочную скважину, хотя та выглядела так, будто её не использовали десятилетиями. Ворота бесшумно открылись, пропуская их во внутренний двор-колодец, типичный для старых петербургских домов.

В центре двора стояло раскидистое дерево. Анна не могла определить его вид, но оно казалось чужеродным среди каменных стен – слишком живое, слишком… присутствующее. Словно это не дерево стояло во дворе, а двор был построен вокруг древнего исполина.

– Что это за дерево? – спросила она, завороженно глядя на тёмные ветви, причудливо изгибающиеся к вечернему небу.

– Страж, – коротко ответила Марфа. – Оно охраняет это место с тех пор, как Пётр заложил первый камень города.

Она подвела Анну к неприметной двери в глубине двора и отперла её другим ключом, поменьше первого. За дверью оказалась книжная лавка – настоящее царство старинных фолиантов, манускриптов и свитков. Книги занимали всё пространство: они стояли на полках от пола до потолка, лежали стопками на столах, даже висели в специальных держателях на стенах.

– Добро пожаловать в "Серебряное Слово", – Марфа жестом пригласила Анну войти. – Одно из немногих мест в городе, где древнее знание всё ещё живо.