Никто не знал точного ответа, и это играло Лавгуту на руку.

Облачившись в одеяния уличной тени, накинув капюшон, он не раз и не два нарушил собственный приказ сидеть дома до выяснения обстоятельств, и всё благодаря глашатаю Гирнику. Усач умел держать язык за зубами. Некогда приближённый Арвольда Тирана, этот человек знал, как играть на два фронта, всегда ставя превыше всего благополучие Халлендора. И пока умница Тер’Йолиг отсиживался за двоих, Орнийский исследовал город в ожидании подкрепления с островного государства. Король совсем забыл, каким ловким мог быть, если того требовала ситуация. Навыки григора сохранились.

Несколько раз он побывал у северной границы Сангерхъема, дабы послушать, что говорят торговцы; пару вечеров провёл в шумной компании завсегдатаев корчмы у Кернила и был приятно удивлён тамошними настроениями. Таким, как Лавгут, не привыкать к лести и перешёптываниям за спиной, однако все, кто попадался ему на глаза, не зная, что их правитель за ними наблюдает, говорили о том, как сильно любят его и о том, что они абсолютно уверены, что в конце концов в Доме Песен всё будет хорошо. Буквально одной недели хватило, чтобы Орнийский мысленно отругал себя за то, что разуверился в людской преданности. Даже без прямых вопросов подданные, сами того не осознавая, помогали ему.

Например, среди корчмарей прошёл слух о затишье в районе Ветряных мельниц, якобы похищения прекратились. Лавгут связывал эту деталь с уходом знати в тень. Увы, он не мог догадаться, что за исчезновениями граждан стоял Тигиан Янош, кой отбыл вместе с отцом в королевство Тсандер. Информация об их самовольном отъезде разлетелась по всему Стенграду, став достоянием общественности. Монарху следовало наказать проигнорировавшего его приказ Всеотца, но, видят боги, дел и так было по горло. Выговор Мэйлору или нечто большее могло и подождать, ибо Лавгут этим днём направлялся в район Мельниц по особой причине.

Как и неделю назад, он хотел проведать Донсо Четырёхпалого. Этот верный слуга короны из-за несговорчивости графини Ностромо угодил в не самую приятную ситуацию, а именно сидел дома без прикрытия в столь опасное время. Клементы скучали вдвоём, Яноши самовольно покинули Сангерхъем, Гирник прохлаждался с верной ему охраной в лице отряда григоров всех четырёх учений, а королю, кой в душе всё так же был простолюдином, надлежало присмотреть за Донсо. Его дом располагался в центре района. На вид ничего особенного: крепкое двухэтажное сооружение с пластинчатой крышей. Когда-то сам Лавгут жил в похожем доме с десятью братьями по оружию, ибо ученикам-григорам собственного жилья не выделяли по законам ныне покойного Арвольда. Всюду знакомые элементы, чувство ностальгии на каждом шагу… немудрено, что в стенах жилища Донсо монарх чувствовал себя как дома. Воспользовавшись данным ему двумя неделями ранее ключом, он отворил дверь и сразу же услышал крик радушного хозяина со второго этажа:

– Доброго дня! Я вас жду! Мясо стоит на огне! Будет вкусно!

– Здравствуй, мой друг! Спасибо, я как раз проголодался, – ответил Лавгут, заперев за собой дверь и повесив накидку на крючок.

Лестница в доме Четырёхпалого скрипела, едва стоило на неё наступить. Нагрянь к нему недоброжелатель, он бы понял это ещё на первой ступени. Шаги знающих людей были отчётливыми, очень громкими, ведь они все как один понимали, что нет смысла осторожничать – звук всё равно будет слышно. А тот, кто пытался двигаться тихо, создавал особый шум, едкий, пробирающий насквозь своей фальшью.

Лавгут хотел было подшутить над старым другом, но у него отпало всякое желание устраивать розыгрыш, едва он учуял дивный запах мяса. Донсо жарил куриные крылья, своё любимое лакомство. Он никогда не скупился на специи, знал, сколько необходимо держать птицу над углями, и, со слов его постоянных гостей, готовил лучший соус из спелых помидоров во всём Драо. Их образ манил Лавгута наверх.