«Красавица!»

А ведь совсем недавно это была длинноногая и худющая, одетая в обноски девчонка. Когда-то ее старенькие, вышедшие из моды платьица стали предметом насмешек одноклассников, но этот номер у них не прошел. Ленька с такой яростью защищала свое «Я», что ее начали побаиваться даже самые отъявленные хулиганы. А иначе было нельзя. Ее безответная, апатичная мать не могла постоять не только за дочь, но и за себя. Единственное, что она смогла ей дать, – это живую, не изуродованную косметикой красоту и безупречное тело.

«Жаль, − подумал Федор, − Не судьба. Красивые бы внуки получились».

После того, как гости ушли, Федор вызвал охранника, усадил его на стул и долго, молча, смотрел на него.

Собравшийся было уезжать Себастиан зашел попрощаться, но, подумав, решил узнать, чем закончится конфликт между хозяином и охранником.

− Валера, − начал Федор спокойным, ровным голосом, от которого у Себастиана, да, наверное, и не у него одного, по телу проскакала целая кавалькада мурашек. – Чего тебе не хватало?

Охранник сидел, опустив голову и плечи, и молчал.

− Молчишь? И я не хочу ничего говорить. Ты ж мне как родной стал, Валера, – Федор вздохнул, – но твоя беда в том, что ты – дурак. А мой дом, не место для дураков. К шести подъедет Шарль, отдашь ему машину, только не теряй, пожалуйста, головы. А к восьми подойдешь ко мне. Ты уволен.

Охранник молча поднялся со стула. Его крупные, красиво очерченные губы дрожали.

– Пошутил неудачно. – выдавил он перед тем, как выйти.

− Ты посмотри на гаденыша, – обратился Федор кСебастиану, когда за охранником захлопнулись двери. Ну чего ему не работалось? Пошутил он! Да разве можно, «француженок», и по попке? Ну и что, что не настоящая и что хорошо знакомы? Жалко мне его. Привык. Да и парень он не плохой. Оставлю, наверное.

− Мягок ты.

− Да знаю, − махнул рукой Федор, – мне и на работе говорят, что не настоящий я полковник.

Себастиан стал прощаться.

− Погоди, погоди, – засуетился Федор, – ну давай ты сегодня у нас заночуешь? Жена спит, сыну ни до кого. А на душе так тошно. Может, в беседку перейдем? На свежий воздух?

Себастиан согласился.

«У беды глаза зеленые не простят, не пощадят» – пел где-то на другом конце улицы Сергей Беликов…

Глава 7

Федор был как никогда многословен.

Часы давно начали отсчет нового дня. Бутылка водки, благодаря стараниям хозяина, почти опустела, а он все говорил… говорил… говорил…

Впервые за многие годы их дружбы Федор рассказал о том, как вошел в этот дом для того, чтобы попросить руки Аннушки.

Как будто со стороны Себастиан увидел опустившего голову Федьку Субботина и разложенные перед ним, пожелтевшие от времени и аккуратно подшитые, листы бумаги. В то, что он слышал, было сложно поверить.

− Вот, − ткнул пальцем в одну из бумаг Андрей Ильич. – вот здесь, черным по белому написано о том, что только хозяин усадьбы и только с фамилией Овечкин, – снова ткнул указательным пальцем, − имеет доступ ко всем этим счетам.

Ты даже не представляешь, какие там деньги, и только процентов мы получаем больше, чем можем здесь потратить.

− А уехать туда? – Подал голос Федор.

− Туда? – Андрей Ильич замолчал и, чуть позже, уже спокойнее, продолжил, – туда мы не можем. Дело в том, что наш разлюбезный предок, не понятно каким путем наживший эти капиталы, сделал все, чтобы наша жизнь не совсем казалась малиной. Он поставил непременное условие: только здесь! И только эта усадьба. Как ты понимаешь, наследника у нас с Агнией уже не будет, а отказаться от всего, что мы имеем и к чему привыкли, мы не в силах. Да и Аннушка. Ты подумай о ней, разве сможет она жить на твою нищенскую зарплату?