– Прошу успокоиться, вам ничего не грозит. Мы лишь разогнали шайку опасных бездельников.

– Сердечно благодарим за помощь, граф. – Рух выступил вперед.

– Знаешь меня? – удивился всадник и подслеповато прищурился. – Заступа?

– Он самый. – Бучила слегка опустил капюшон и тут же накинул обратно. Старый, давно овдовевший, бездетный граф Михаил Петрович Нальянов владел имением Воронковка, в семи верстах от Нелюдова, на живописном берегу крохотного озера Кром. Несколько лет назад вышел в отставку, дослужившись до генерала от инфантерии, вернулся в родные пенаты и зажил простой и размеренной жизнью. Слыл человеком чести, любил охоту, слуг не тиранил, крестьян не обижал, поставил на своей земле памятник героям войны 1663 года, напивался в одни ему ведомые годовщины и время от времени наведывался в Нелюдово перекинуться в карты и послушать последние новости. Бучила с ним пересекался лишь дважды и особой дружбы никогда не водил. Не сталкивала судьба.

– Приветствую, – граф великодушно кивнул. – А мы тут, знаешь ли, в патруле, еще вчера услышали, что из Нефедовки пойдет в Нелюдово обоз, вот и решили сопроводить. А то швали всякой на дорогах прибавилось, бардак в губернии, и конца и краю ему не видать.

– Еще раз благодарим, – от чистого сердца сказал Бучила. В лесу ударила пара отрывистых выстрелов, жутко залаяли псы.

– Пустое, – отмахнулся перчаткой граф.

– А мы, грешным делом, опасались вас, – признался Рух. – Смотрим – едут и едут. Мыслишки всякие лезли.

– Можно было предупредить, да не стали. – Лицо графа прорезала кривая улыбка. – Подумали, если разбойники в окрестностях есть, то даст бог, клюнут на вас. Оно и вышло. Ты прости, Заступа, нынче никому верить нельзя. Вдруг и среди твоих бунташные шпионы имеются. Непонятная катавасия происходит.

На дорогу выехали несколько всадников, волоча за собой на веревках два окровавленных измочаленных тела. Лихого вида бородатый мужик осадил коня и доложил:

– Двоих срубили, барин. Еще одного собаки загрызли и треплют, не дают подойти, осатанели, диаволы. Прошка пытается их оттащить, да куда там. А остальные ушли. Лес больно близко. Грамотно засаду устроили.

– Я просил живьем хоть одного взять, Илья, – посетовал граф.

– Перестарались, барин. – Илья блеснул черными глазищами. – Оне как зайцы сигали, а мы побоялись, что не догоним ни одного. Ну и вышло…

Он кивнул на жутко обезображенные, избитые о корни и деревья тела. Одно рассеченно от плеча до середины груди, у второго не было головы. Обрывки шеи повисли грязными лохмами, оставляя в пыли окровавленный след.

– Бунтовщики? – устало поинтересовался граф.

– А хер его знает, – скривил рожу Илья. – У них разве спросишь теперь?

– Не бунташники это, – вдруг подала голос Серафима. – У бунташников череп с костями нарисован на одёже, а у этих не было ничего.

– Откуда знаешь? – Граф Нальянов удивленно вскинул бровь.

– Навидалась, – вздохнула Серафима и зябко поежилась.

– Беженцы с дочкой они, – пояснил Рух. – От бунта бегут.

– Бежим, а он все не отстает, – кивнула Серафима, сразу став какой-то жалкой и маленькой. Аленка пугливо сжалась возле нее. И одному Богу было ведомо, какого лиха они хлебнули на своем долгом пути.

– В Нелюдово не успеете, – граф бросил взгляд на заходящее солнце. – А в потемках болтаться затея не лучшая. До имения полторы версты, будьте на эту ночь моими гостями, размещу не богато, но будете сыты, и крыша над головой. На рассвете уйдете в село под охраной. Отказа не принимаю. За мной.

Михаил Петрович тронул коня.

– Ну, чего стоим? – крикнул Рух подопечным. – Граф в гости зовет, айда морды отжирать на барских харчах!