– Никита Верижников, 5 «А».

– Вот и хорошо. Раз сегодня больше никого нет, то предлагаю пойти домой, заодно поговорим.

На удивление, наши маршруты совпадали. Никита жил в соседнем квартале через дорогу от моего дома.

После занятий в историческом клубе мы с Никитой вместе ходили домой. Не знаю почему, но с первой минуты моего общения с ним, я ощутил ранее неизвестные для себя эмоции. Как их объяснить я толком не знаю, но то, что у меня был интерес общаться с Никитой, как я ранее не общался ни с кем из своих сверстников, приводил меня в некий ступор. Мне хотелось ему доверять, я хотел с ним говорить обо всем, мне было с ним интересно проводить время.

Может, Никита был именно тем человеком, которого можно назвать настоящим другом?

Но меня охватывал ужас осознания того, что человеку можно доверять. Я же уже как лет десять никому не верю. Никому! Для меня понятие доверия несвойственно. Я не умел доверять людям и не искал с ними особого общения. Мне было проще одному, мне так было спокойнее.

Оказалось у меня с Никитой много общего.

Его тетка живет в Великобритании, работает в университете и преподает вокал. Моя двоюродная бабушка тоже живет в Великобритании и работает в британском университете профессором социологии и психологии.

Как и мои родители, родители Никиты – предприниматели, только у них своя компания в совсем другой сфере. Они работают по крупному: производят подарочные шоколадные наборы для детей.

Никита с семьей, как и я, путешествует по миру. Были в Анталии. В прошлом году на зимних каникулах ездили в Хургаду. Оказалось, что мы жили в одно и то же время в соседних отелях.

Нам было о чем поговорить, это точно.

Наступил ноябрь 2006 года. Рано начинало темнеть. Из-за отсутствия городского освещения ходить вечерами по улицам было страшновато.

Так как исторический клуб проходил после уроков, то наши занятия заканчивались не раньше восьми вечера.

В один из таких вечеров Никите позвонила мама:

– Не волнуйся, я не один. Не надо меня встречать. – Говорил он ей по телефону.

Но мама Никиты все же встретила его на половине пути.

– Мам, представляешь, у него тоже тетя в Англии живет. И он был в соседнем от нас отеле в Египте.

Женщина в очках, с очень красивыми чертами лица, поздоровалась со мной. И мне почему-то показалось, что она должна быть обязательно очень доброй.

Через много лет, возвращаясь домой из Москвы на экспрессе, мне посчастливилось встретить одноклассницу Татьяны. От нее я узнал, что Таня вышла за муж за парня из обеспеченной семьи, родила мальчика. Сейчас живет в Москве, работает в маркетинговой компании и часто с мужем по работе летает в Лондон.

2007 год

До распада Советского Союза все жили в гармонии и мире, вроде бы. По крайней мере, такими воспоминаниями делилось старшее поколение – мои бабушки и дедушка.

Граждане переезжали из одной республики в другую, путешествовали по городам. Многих вызывали по рабочим путевкам в другие регионы. Строили коммунизм – равенство и братство. Молодые люди встречались, влюблялись, создавали семьи. Мешались нации, объединялась культура народов.

Теперь же все совсем по-другому. Вопрос идентичности стал определяющим для многих постсоветских республик.

В новостных сводках еще в 2006 году передавали, что националистический Союз Отечества Эстонии требовал снести мемориал «Бронзовый солдат», расположенный в центре Таллина и убрать захоронение павших воинов, мотивируя это тем, что памятник «героизирует оккупацию страны Советским Союзом». Министр внутренних дел Эстонии заявлял, что полиция не будет охранять памятник от вандалов.