– Я сейчас выйду ненадолго, – произнесла Ирина Леонидовна, вставая со своего места. – Надеюсь, что, когда я вернусь, этого мусора посреди класса уже не будет.

Это был большой поступок, на мой взгляд. Она давала возможность Славке с Денисом исправить свою ошибку и при этом остаться в тени. То есть гарантировала их ненаказуемость. Лишь бы все исправили, а там уж пусть все содеянное останется на их совести. Я была согласна с Ириной Леонидовной целиком и полностью.

Однако кое в чем она просчиталась. Да и никто из нас не ожидал, что после ухода химички из класса Славка с Денисом не тронутся с места. Класс оцепенел – то ли от возмущения, то ли от изумления. Слышались негромкие восклицания, все осуждали ребят, но заставить их убрать листы бумаги не могло, как оказалось, ничто.

Я, со своей стороны, не могла понять, что движет – или, точнее, почему не движутся – Славик с Денисом. Было ощущение, что у них взыграл спортивный интерес: а что будет дальше? На что еще решится Ирина Леонидовна, чтобы заставить их убрать мусор? А может, сама уберет? А вдруг начнет наконец урок, смирясь с мусором посреди класса? Это было, конечно, гнусно…

И тут – кто бы мог подумать?! – Наташка встала, торопливо подошла к разбросанным бумажкам и стала собирать их, прижимая к своей груди. Так как бумаг было много, часть из них снова падала на пол, но Наташка опять терпеливо их поднимала и комкала, опустив глаза, спрятав свой взгляд от всего класса.

Когда она выпрямилась и уже развернулась было по направлению к мусорной корзине, стоявшей у учительского стола, дверь класса открылась. Ирина Леонидовна, как всегда, очень быстро прошлась по классу и заняла свое место за учительским столом. Казалось, она даже не заметила у мусорной корзины оторопевшую, покрасневшую Наташку.

И только когда та, побросав бумажки в корзину, вернулась на свое место, Ирина Леонидовна произнесла:

– Спасибо, Наташа, – она сделала паузу, а затем добавила: – Я знаю, что это не ты… – вот на этих словах я бы на месте учительницы остановилась, но Ирина Леонидовна решила добить нас всех, а больше всего – виновных, хотя им-то, понятное дело, было все равно: – Вам всем, всем, – веско повторила она, – нужно брать пример с Наташи. А теперь начнем урок.

Ирина Леонидовна, как ни в чем не бывало, стала рассказывать нам о неметаллах. Я сидела ни жива ни мертва. Вот так оборот! Наташка решила в классе прибраться – всего лишь! – а ее из-за этого героиней сделали! На ее месте легко могла оказаться я, если бы только предположила, что сбор разбросанных бумажек – это подвиг.

Нет, ну в самом деле, это же просто бред какой-то! Я оглянулась, невидящими глазами скользнув по лицу Славки. Это именно из-за него уже второй раз за день Наташка блистала перед всем классом. Может, это был сговор? Что Наташка ему пообещала? Что домашку по русскому завтра даст списать?..

– Наташ, ты чего? – я пихнула подругу локтем, та вскинула на меня виноватый взгляд.

– Чего? – тихо спросила она.

– Ты чего, с ума, что ли, сошла? – грубовато проговорила я.

– Почему? – на лице Наташки отразилось искреннее недоумение.

Значит, сговором тут и не пахло. Я знала Наташку как свои пять пальцев, врать она не умела. На самом деле это я уже ощущала себя сумасшедшей. Внутри словно гудело все. Я даже лоб у себя потрогала, вдруг температура? Наташка ждала ответа, нервно вертя в пальцах простой карандаш с истертой до черноты резинкой на конце.

– Ты зачем мальчишек выгородила? – прошипела я. – Их же теперь не накажут!

Вообще-то на наказание мальчишек мне сейчас было плевать, другое жгло меня изнутри – несправедливое вознесение моей подруги в глазах учителей, но ей же об этом не скажешь. Нужно было как-то спустить ее с небес на землю, все же нехорошо было вот так, ни с того ни с сего, возноситься. Такие резкие подъемы чреваты ростом самолюбия, а мне моя подруга нравилась именно такой, какой была – застенчивой, стыдливой. Такие черты характера сегодня среди девчонок большая редкость.