Раздавшийся звонок на урок избавил меня от ее лекции. Вот теперь уже я торопилась, потому что не любила опаздывать, всегда старалась быть пунктуальной. В отличие от химички Ирины Леонидовны – она опаздывала на каждый урок, так что у меня даже сейчас была возможность прийти раньше ее.

Я влетела в класс химии и плюхнулась на свое место. Наташка удивленно посмотрела на меня, но ничего не спросила. В принципе, в ее немногословности и замкнутости иногда были свои плюсы, я могла это признать. Еще не хватало мне только сейчас изворачиваться и врать, почему я опоздала, где я задержалась…

Ирины Леонидовны, как я и рассчитывала, все еще не было. Зато было кое-что другое. Перед учительским столом красовались – хотя это слово уж точно здесь не подходит – порванные мятые листки бумаги. Только теперь я обратила внимание на то, что класс шумит как-то необычно. В любой другой день шум в классе напоминал гул деревьев во время сильного ветра. Сейчас же шумел, скорее, тростник.

– Это что, кто-то до туалета не добежал? – насмешливо спросила я у Наташки, кивнув на клочья.

– Да это мальчишки перекидывались, – вполголоса ответила подруга, – Славка с Денисом.

– Нормально так поиграли, – осуждающе произнесла я, гадая, как их накажет Ирина Леонидовна.

В этот момент в класс вошла наконец химичка и стремительно пронеслась к доске. При такой динамике движений странно было, что она постоянно опаздывала. Шлепнув сумку на стол, она торопливо написала на доске мелом тему урока «Общая характеристика неметаллов», схватилась было за тряпку, чтобы вытереть пальцы, но та оказалась вся в меловой пыли. Ирина Леонидовна брезгливо вернула тряпку на место и обернулась к нам.

– Здравствуйте, – произнесла она надтреснутым высоким голосом. У нее всегда был такой голос, это никак не было связано с болезнью. Голос, похожий на треснувшую фарфоровую чашечку, один кусок которой при неловком движении вот-вот готов был отколоться. – Тряпку, я смотрю, дежурные опять поленились сполоснуть?.. – тут она осеклась, заметив рваные листы на полу. – Кто это сделал? Немедленно уберите! – потребовала Ирина Леонидовна, и в ее голосе не было ни капли раздражения, простая просьба, обязательная к выполнению.

Будь на месте напроказивших ребят другие – они бы, разумеется, убрали за собой бумаги. Но Славка и Денис, если бумагу раскидали именно они, были трусами. Этакими волками в овечьей шкуре. Внешне – примерные прилежные ребята, на чей счет на родительских собраниях не высказывалось никаких замечаний. Они преуспевали в математике, черчении, физике и, разумеется, химии. Еще и поэтому они побоялись высовываться – чтобы не подмочить свою репутацию в глазах Ирины Леонидовны.

Теперь гул в классе совершенно стих. Тростник съежился, превратившись в сухие былинки, не способные издать даже шорох. Я с презрением оглянулась на Славку, сидевшего позади меня на соседнем ряду. У него было абсолютно невозмутимое лицо. Вот наглец!

– Пока виновные не уберут за собой, урок я начинать не буду! – выдвинула ультиматум Ирина Леонидовна и, сев за свой стол, уткнулась в журнал или еще в какие-то записи – мне со своего места не было видно, потому что в кабинете химии учительский стол стоял на небольшом возвышении. Но что губы у Ирины Леонидовны были обиженно поджаты – это я разглядела со всей четкостью.

Прошло минут пятнадцать, а то и половина урока… Ничего не менялось. Пристыдить вслух Славку с Денисом никто не решался. Не потому, что их кто-то боялся, было бы кого бояться. Просто в нашем возрасте работает негласный закон не сдавать своих. Очень сомнительный закон, между прочим. Ирина Леонидовна тоже нам вроде как не была чужой. По крайней мере, она никогда нас не обижала и даже пыталась с нами шутить. Говорить на нашем языке.