В процессе познания физики своего тела и печальных раздумий над жизненным предназначением – ее посещают смутные догадки о собственной судьбе. При условии, что женщина обладает некоторым сознанием и хотя бы слегка обучаема – меняется направление вектора использования физического тела, что неизбежно приводит к изменяемости физического корня интимного интеллекта. Сочетание векторных перемен ее физики с этапом познания истинных чувств и развития эмоционального корня интимного интеллекта – ведет к утончению женских эмоций, углублению и расширению их поля действия. Это этап осознания троичности и возможности полной изменяемости интимного интеллекта. Мера сексуальной просветленности выступает как критерий не только женского, но и социального прогресса, – состоящего в росте осознания важности межличностных отношений и ценности половой «солидарности» – в процессе «корпоративной вечеринки» половых органов. Так, помятая жизнью, осознавшая границы «дозволенного», и свои ошибки – повзрослевшая блудная женщина переходит в мир зрелой личности, к разумному подходу – к «здесь и вся» предлагаемому интиму. Развитая сексуальность в женщине насыщает тело, насыщает сердце и насыщает ее чувственное сознание. Окончательное прибытие в «порт приписки», освобождение и возвращение к истине уже зрелой и познавшей жизнь женщины, – сопровождается ее почти монашеским отходом от сексуальных забав и снижением либидо ниже уровня «рубежа возврата». Такое личное познание мирового закона возврата к Истоку – ведет женщину к окончательному завершению развития и роста всех корней интимного интеллекта и перевод его под контроль разума.

«Человек может научить другого точным наукам, но не обязательно женщине, как прилежной ученице, безгранично верить своему первому «учителю «жизни». Потому что то, что он объясняет, – было и до нее и до него, и он не имеет – ни особых прав, ни полномочий – рассказывать женщине, как она должна жить, вести себя в сексе и любить, т.к. таких чувств, которые она впервые испытала, – по ее индивидуальным телесным ощущениям и чувственному проникновению в удовольствие, – никто, кроме нее – не испытывал. Их просто не было в ее образах, в ее сексуальном «багаже». Такие «учителя» не сознают ни эмоциональной развитости и глубины «объекта» обучения, ни глубокого знания самого «предмета», которому учат и о котором так красиво говорят.

В мужских умах возвышаются храмы вселенской любви к Женщине. Религия поклонения пролегает по линии «водораздела» между женщиной и мужчиной, по границе наших базовых сексуальных ценностей. В мужчине господствует религия конкретной любви, От внутреннего – мы движемся к внешнему. Мы ищем зыбкий астральный образ, некий идеал и склоняемся ниц перед стройными женскими ножками, перед красотой женщины – великолепием ее форм, музыкальной обворожительностью ее голоса и сексуальностью ее повадок. Женщина же ищет в мужчине твердое основание в прямом и переносном смысле. «На что он намекал, когда любить божился?». Ей не важна форма «особи», она рисует образы подготовительной к сексу медитации и картины фаллического погружения, ее божество пребывает, прежде всего, внутри сакральных частей тела. От внешнего – женщина движется к внутреннему. То, что мы обычно недооцениваем или скрываем, то – для женщины – священный символ. Мы знаем о цикличности и конечности процесса сексуальной близости, – женщина же верит – в вечную незавершенность этого процесса, в бесконечность пребывания в нем. Наша практика сексуальных «побед» – начинается с приятных для слуха женщины слов, уважения, выгодного для нее сравнения, иногда с обожествления и превознесения над остальными женщинами.