– Да, мы потребуем ответа! – сказал сам себе Ваха и тоже поспешил к своему коню.

– Парни! По коням! Мы достанем этих врагов Всевышнего Делы! – грозно крикнул Висит, садясь на своего коня.

Земля задрожала под копытами всадников. Далеко слышен был этот гул, и ясно было, что идет неудержимая сила. Эхом покатился этот устрашающий гул далеко по лесу.

Когда Зара поняла, что отряд Висита остановился по какой-то причине, то она подъехала как можно ближе, а затем и вовсе спешилась и подкралась. Схоронившись в густой листве за кустарниками, Зара долго наблюдала за происходящим. С детства опытный воин Булат обучал дочь науке передвигаться незаметно по лесу. Она искусно подползла совсем близко к женщинам беженкам и отряду горцев. Она слышала каждое слово, произнесенное ими, слышала даже их дыхание. Очень скоро Зара поняла, что в селении, куда отряд горцев должен был направиться, произошло страшное злодеяние. Зара поняла и то, что горцы после увиденного непременно загорятся местью и в порыве ярости, не жалея своих жизней, ринутся на врага. С этой единственной целью горцы и спустились на равнину. Девушка отползла бесшумно, так, что ни один листочек не шелохнулся, и подошла к верному Сирдину. Перед глазами Зары стояли несчастные лица женщин, в ушах звенели плач перепуганных детей и стоны раненных. Красивое лицо девушки исказила ярость и ненависть к злодеям. Она и сама была готова тут же броситься на врага, не думая о последствиях, но слишком глубоко в ее душе сидели поучения отца о том, как важна холодная голова и расчетливость на войне, особенно с таким бесчестным и коварным врагом как этот. «С чего мне начать? Что предпринять дальше?» – пронеслась мысль в голове у девушки. Быстро она взобралась на своего коня… Но дальнейшее решилось само собой, умный конь взял инициативу в свои руки. Сирдин, бесшумно ступая, вышел на дорогу, а затем, перейдя ее, устремился к берегу реки. Берег был не таким высоким и крутым как в горах, но все ж сойти вниз было не так просто. Внизу от берега до самой реки тянулась узкая песчаная долина, покрытая редкими островками травы. Сирдин подойдя к берегу начал искать удобное для спуска место. Но, казалось, что конь больше торопился, чем всадница, поэтому он, недолго думая, сиганул вниз, словно бросался в волну. От неожиданности Зара еле удержалась в седле и все же была горда смелым поступком своего друга. Однако Сирдин, не обращая внимания на похвалы Зары, устремился вниз вдоль течения реки, отбрасывая назад из-под копыт горстки песка. Долго мчался Сирдин и с того места, где река немного сворачивала и долина еще больше сузилась, вдали показались очертания селения в клубах зловещего черного дыма. Не останавливаясь ни на миг, конь начал искать место, чтобы подняться наверх на берег и к лесу. И первое же удобное место для подъема на берег Сирдин не пропустил. Устремившись туда, конь легко подпрыгнул и, передними ногами вцепившись о край невысокого берега, ловко взобрался наверх. Дорога, ведущая к селению, от этого места оказалась недалеко, но конь не пошел по дороге, а попытался перейти ее и углубиться снова в лес. Зара потянула коня за узду к дороге, и тот, готовый на все ради своей любимицы, подчинился воле всадницы и поскакал прямо по дороге в сторону селения.

Ближе к селению с обеих сторон дороги лес стал немного реже, и в одном таком прореженном месте меж деревьев совсем недалеко показалось селение, куда девушка и стремилась попасть. Учуяв, что селение почти рядом, Сирдин несколько прибавил ходу. Через некоторое время конь сравнялся с кустами шиповника и невысокими кизиловыми деревьями. Там, где кусты шиповника заканчивались, взметнулся ввысь ряд из пяти-шести высоких чинар. Конь вдруг захрапел и остановился, но снова по велению всадницы тронулся вперед. Когда конь сравнялся с чинарами, вдруг перед самым носом коня из-за толстых стволов деревьев выскочили двое солдат, в пестрых, словно петушиные перья, мундирах. В руках наперевес солдаты держали наготове длинные ружья, но острые трехгранные штыки на ружьях казались, чуть ли не длиннее самих ружей. Первым ринулся на всадницу огромный сутулый солдат, с бесцветными ресницами и с поросячьими глазами. Солдат угрожающе держал наперевес огромное ружье, словно бы это были вилы. Второй солдат с отвисшими жиденькими усами поднял огромное для его небольшого росточка ружье и старался прицелиться. Но в воздухе молнией блеснул клинок кинжала и вонзился по самую рукоять чуть ниже горла малорослого солдата. Выронив из рук ружье, и выплеснув кровавую пену, обмяк, упал и через короткое время затих солдат, целившийся из ружья. А ринувшийся со штыком на всадницу долговязый солдат напоролся на стальные копыта, чуть приподнявшегося на задние ноги, коня. Вскрикнув от боли, он упал и выронил ружье. Зара чуть тронула коня и, подъехала к малорослому солдату. Наклонившись с седла, она достала и, вытерев об пестрый мундир солдата, вложила в ножны клинок своего кинжала. Девушка снова наклонилась с коня и подняла длинное ружье долговязого. Перекошенное лицо девушки источало ярость, красивые брови были сведены к переносице. Она внимательно оглядела ружье противника. «Как воевать с одним кинжалом против таких ружей и пушек? На какой же земле вы плодитесь нелюди?» – думала девушка, глядя то на ружье, то на долговязого. В это самое время долговязый вдруг открыл свои поросячьи глаза и простонал. Но открыл он их, наверное, зря. Над ним стоял молодой всадник в папахе и темно-зеленой черкеске, уставив в него взгляд полный ненависти и презрения. В руках горец держал его же ружье с блеснувшим острием штыка, направленным в него. Вдруг юноша всадник снял свободной рукой сползавшую набок папаху со своей красивой головы. Волна темных волос рассыпалась по плечам девушки. Поросячьи глаза долговязого от удивления попробовали расшириться, но никак не могли, не может быть того, чего Бог не дал. Зара надела папаху, умело и быстро, собрав под ней волну темных волос. Перед глазами девушки встала картина плачущих детей, стонущих раненных женщин… А долговязый, не в силах отойти от удивления, лежал под ногами коня.