глаза и уши баьччи, юноши-разведчики всегда тенью следовали впереди отряда и знали все о противнике. А баьччой своего отряда горцы негласно выбрали Висита. Если бы впереди отряда Эрзу встретил даже семиглавого сармака 1, он не растерялся бы, юноша всегда докладывал обстановку баьччи с улыбкой на устах, показывая ряд ровных белоснежных зубов. Могучий юноша Леча, в отличие от напарника, всегда был угрюмым, напускал на себя важность, словно хотел показаться немного старше, чем он на самом деле есть. Юноши, подскакавшие на взмыленных конях, почему-то были чем-то сильно расстроены. Было непривычно видеть и Эрзу без своей знаменитой улыбки, его темные очи горели огнем гнева и возмущения.

– Что с вами случилось, онемели что ли? Вы что встретили там впереди девятиглавого сармака? – потеряв терпение спросил юношей Висит.

Но несправедливо обвинял Висит парней. Эти парни не испугались бы, появись там впереди и сам девятиглавый сармак, о котором упомянул Висит. Они были столь отчаянны и храбры, что могли бы срубить кривой рог на лбу страшного сармака и принести Виситу, если бы это потребовалось от них. Но юношей на этот раз было не узнать, словно их подменили.

– Женщины… дети… там…, – осекся на полуслове Эрзу.

– Селение, что впереди нас, враг разрушил полностью. Нам навстречу идут женщины-беженки с детьми, чудом спасшиеся от злодеев. Они направляются в горы, чтобы спастись, – коротко и мрачно объяснил Леча Виситу,

– Где они? Покажите, – резко тронул своего коня Висит.

– Недалеко! – крикнул Эрзу и ринулся на своем вороном впереди Висита.

Леча тоже нервным движением ног тронул своего коня вдогонку напарнику. Скоро всадники увидели удручающую картину. По заросшей старой лесной дороге шла толпа женщин и детей более трехсот человек. По всей видимости, многие из них были ранены. Заметив всадников горцев, женщины несколько успокоились и решили отдохнуть под прикрытием воинов. Они разбрелись меж деревьев и устроились в густой траве. Должно быть, они сильно устали, убегая от гибельного места неравного сражения. Старушка Сану с перевязанной рукой и девочка-подросток, помогавшая старой женщине идти, тоже присели недалеко в траве под деревом. Висит, ехавший впереди отряда, соскочил с коня на землю, не дожидаясь пока тот остановится, и быстро подошел к женщинам. Вокруг слышен был плач голодных, перепуганных детей, женщины беззвучно плакали, утирая слезы концом платка.

Висит теперь и сам расстроенный не меньше чем Эрзу, бросил взгляд окрест и покачал головой. Он подошел к старушке Сану и опустился на одно колено.

– Баба 2, сильно тебе поранило руку? Болит? Хорошо перевязана рана? – спросил Висит старушку.

– Рука-то не сильно у меня болит, кант, душа болит видеть это незаслуженное горе людское. Что этим царским нелюдям от нас нужно? Неужели их родили матери? На рассвете окружили злодеи наше селение и начали палить по нам из пушек. Сколько хороших людей убили эти свиньи! Какой грех совершили! Дотла спалили они ни в чем не повинное селение… и детей малых и стариков…, – слезы градом покатились из ее глаз, должно быть она долгое время их сдерживала, чтобы не показывать слабость женщинам, которых она вела за собой.

– А где мужчины селения? Остался ли кто в живых, баба? – виновато опустил голову Висит.

– Многие мужчины, женщины в том числе, и подростки дрались и пали в неравном бою… Нам неизвестно, кто из них выжил, кто погиб… Но из этого ада вряд ли кто вышел живым…, – слезы давили горло старушке, ей было трудно говорить.

Давая старой женщине отдохнуть и перевести дыхание, Висит поднялся и посмотрел вниз