Возле знакомого двадцатиэтажного хостела они очутились через час с небольшим. Только подошли не к центральному входу, а к заднему, с другой стороны. И на четвёртый этаж поднимались по лестнице, а не на лифте.

Комната, в которой проживал Леонид, роскошеством не отличалась, но Рите это было без разницы. Только здесь она, наконец, почувствовала себя в безопасности. Как будто все страхи и горести разом исчезли из её жизни, оставшись снаружи, за плотно закрытой дверью.

– Располагайся, – кивнул Леонид на стол и кровать, после чего вынул из рюкзака арт-планшет и протянул Рите. – Захочешь пошарить в сети, пользуйся этим, со своего пока не входи. На нём, кстати, можно и рисовать ещё.

– Ты куда-то уходишь? – обеспокоилась девушка, видя, что её спутник явно куда-то намылился.

– Да. Никому не открывай, ничего не бойся. Вернусь через пару часов…

Входная дверь затворилась, Рита осталась одна.

Сбросив кроссовки, она забралась на кровать, уселась там по-турецки и, воспользовавшись советом, включила планшет. Прежде, чем серфить по новостям, девушка не без интереса просмотрела имеющие на «рабочем столе» папки с файлами. Все они были забиты рисунками. Или, скорее, набросками. Сама Рита рисовать не умела, поэтому всегда удивлялась, как некоторые люди умеют так просто, в десяток-другой штрихов, отражать окружающую их повседневность, выхватывая из неё только самое важное, необходимое, самую суть вещей и явлений.

В последней созданной папке хранилось всего шесть файлов. Когда Рита открыла их, её брови поползли вверх. На всех была нарисована одна и та же девушка, и не узнать в ней себя Рита, конечно же, не могла. Судя по времени и антуражу, Леонид сделал эти рисунки сразу после их встречи в кафе.