Элина что-то неразборчиво промычала и затихла. Он сидел на краешке кровати, наблюдая за ее дыханием. Каштановые волосы растрепались по подушке, макияж наполовину смазался, а футболка задралась, открывая беззащитный пупок. Леннард ушел и вернулся через пару секунд, держа в руках бутылку оливкового масла. Потом взял руку Элины и уронил пару капель на ее палец; аккуратно растер масло по коже и потянул кольцо на себя. Оно тут же скользнуло ему в руки, словно уже давно ожидало такой возможности. Леннард смотрел на красный камень, и его накрыла волна спокойствия, которую он так отчаянно желал почувствовать.

Наконец-то.

Леннард еще раз взглянул на спящую девушку.

– Надеюсь, ты хоть немного повеселилась, – шепотом обратился он к ней. – Потому что после тебе самой придется разгребать все то дерьмо, что ты устроила со своей жизнью.

Он потянулся к ее животу и поправил футболку, закрывая голое тело. Элина что-то неразборчиво произнесла и повернулась на другой бок. Накрыв ее одеялом, Леннард сжал в руке кольцо и вышел из комнаты, закрыв дверь.

Philip Glass8 – Morning Passages

ВПитересновашелдождь. Вот уже неделю над городом висели тучи, проливая на землю месячную норму осадков. Такие же тучи бушевали в душе у десятилетнего Леннарда. Сегодня, 31 октября 2010 года, его отца арестовали. Это был лишь вопрос времени, однако все равно случилось внезапно. Леннард не совсем понимал детали бизнеса, которым занимался отец, но знал, что его подставил его же напарник. Сергей Баззаров. Единственное имя, врезавшееся в память, которое он никогда не забудет.

Когда к ним в дом вломилась полиция, Леннард гулял вдоль лавок антикварного рынка на Удельной, высматривая, чем бы поживиться. Каждый раз, когда ему удавалось незаметно выкрасть какую-нибудь дорогую вещицу, в его теле поднималась волна удовольствия; она опьяняла, заставляя повторять это снова и снова.

Леннард уже понял, что белокурые волосы и голубые глаза играют ему на руку. А потому не стеснялся пользоваться своей внешностью, вытаскивая у сердобольных женщин кошельки, цепочки и браслеты. Но, во время одного из своих обычных обходов, он получил сообщение от отца на старенький телефон.

«Не возвращайся домой».

Он уже знал, что это значит. Отец предупреждал, что такое может случиться. Но куда теперь ему податься?

Оставшийся день Леннард слонялся по городу, пока наконец, под вечер, не вернулся в свой район. Он наблюдал за окнами квартиры, прячась в тени неухоженных, высоких кустов. Он больше не сможет вернуться домой. Все его книги, игрушки, учебники остались там. Он, конечно, мог бы попробоваться туда попасть, но не сейчас. Иначе его могли поймать и сдать в детский дом, куда он совсем не хотел.

Дождь был его другом, скрывая от посторонних глаз, но если он пробудет на улице еще пару часов, то может простыть. Окончательно продрогнув, Леннард перебежками добрался до парадной и юркнул внутрь. Аккуратно приподнял крышку почтового ящика и дернул на себя, чтобы не использовать ключ. В углублении, сбоку, была прилеплена записка, которую он должен взять в крайнем случае. Отклеив скотч от стенки, Леннард вытащил сложенный лист и развернул его, оставляя мокрые следы на бумаге. Это был адрес. Ни имен, ни телефона, хотя Леннард знал, кто там жил. Туда идти ему тоже не хотелось, но выбора не было: он замерз и хотел есть.

Через час Леннард стоял перед квартирой в одиннадцатиэтажном панельном здании где-то на окраине Питера. Его трясло от холода и голода. Воровать он умел, а вот как превращать ворованное в деньги – не знал. В карманах лежали добытые на Удельной сокровища: кольцо, медальон и антикварное зеркальце, абсолютно бесполезные в его ситуации.