Убедив себя в этом, я грустно улыбнулась и печально повторила:

— Плохо. Очень плохо.

— Яна, забудется, — ласково протянула она.

Я лишь удрученную хмыкнула и поинтересовалась:

— Где папа?

— В кабинете, — ответила мать.

Тихо поблагодарив ее, я направилась к отцу. Постучавшись и дождавшись приглашения, вошла в кабинет и застыла у двери. Папа сидел за столом, с деловым видом изучая документы. При моем появлении он откинулся в кресле и пристально взглянул на меня.

— Пап, — начала я нерешительно, — хотела кое-что тебе сказать.

— Я знаю, что ты не причем, — жестко произнес он. – Но, Яна, хотя ты невиновна, все равно это пятно на репутации. И не только твоей.

— Пап, послушай, пожалуйста! — я решительно вошла в кабинет и села в кресло напротив. — Я знаю, что Захар не причем.

— Знаешь? — насмешливо хмыкнул он и откинулся в кресле, сложив руки на груди. — Позволь полюбопытствовать, откуда такие знания?

— Я это чувствую! — с жаром воскликнула я.

— Чувствуешь? — отец удивленно вскинул брови. — Вот у нас теперь как дела расследуются.

— Пап, пожалуйста, выслушай меня, — взмолилась я.

— Нет, Яна, это ты меня послушай, — жестко процедил он и ткнул в мою сторону указательным пальцем. — Не будь такой наивной! Этот гаденыш оболгал тебя, а ты его защищаешь!

— Это неправда! — яростно воскликнул я и тяжело задышала. — Следователь мне тоже пытался рассказать, что Захар во всем винит меня. Но я не верю!

— Почему? — отец раздраженно заиграл желваками.

— Протокол допроса следователь мне так и не показал, — спокойно ответила я, не сводя пристального взгляда с отца.

— Он и не должен был тебе его показывать, — беспечно отмахнулся он.

— Да? — подозрительно хмыкнула я. — Тогда зачем было предлагать?

Отец хмуро взглянул на меня, явно немного растерявшись от моих слов. А меня начинали мучить сомнения. Но я должна помочь Захару. Справившись с эмоциями, спокойно продолжила:

— Это еще не все. Я, конечно, не особо разбираюсь в этом во всем, но уверена, что обыскивать мотоцикл должны были в присутствие понятых. Захар не виноват. Но кому-то понадобилось его утопить, – я с мольбой посмотрела на отца и, не сдержавшись, всхлипнула. Слезы заструились по моим щекам. Горький ком в горле мешал говорить. Тяжело сглотнув, еле слышно прошептала: — Помоги ему, пап, пожалуйста. Я на все согласна, лишь бы Захара выпустили.

Отец исподлобья посмотрел на меня, слегка прищурился и серьезно произнес:

— Хорошо. Хотя ты меня и не убедила, я помогу этому голодранцу. Но у меня есть условия.

— Все что угодно, — обреченно прошептала в ответ.

— Ты никогда больше не будешь с ним видеться, — начал перечислять он. Я согласно кивнула. Удовлетворенно хмыкнув, продолжил: — И выйдешь замуж.

— Замуж? — я ошеломленно выдохнула.

— Да, — твердо кивнул отец. — За Козельского.

— Козельского? — ошарашенно переспросила я.

Отказывалась верить, что папа серьезно говорит об этом. Козельский Павел Савельевич знакомый отца, которого папа хочет привлечь к какому-то своему проекту. Это не страшно. Но он старше меня на тридцать пять лет! Ему уже пятьдесят четыре года, а мне всего лишь девятнадцать! Он старше меня на целую жизнь!

— Да, Козельского, — равнодушно кивнул отец.

— Папа, он намного старше меня! — возмущенно воскликнул я. — У него дочери старше меня!

— И что? — отец беспечно пожал плечами, не сводя с меня пристального взгляда. — Это мало кому мешало. Не вижу в этом ничего уж такого страшного. Тем более ты ему нравишься. Он давно один. Уже лет десять как его жена погибла в аварии. Так больше и не женился. Это между прочим говорит о том, что Паша сильно переживал утрату. Так что, дочь, будешь жить как у Христа за пазухой.