Баку контролировали мусаватисты. И подпольное партийное бюро большевики устроили на тихой Телефонной улице у немецкой кирхи. Его адрес знали только избранные, так как бюро предназначалось не для собраний и дискуссий, а для связи между подпольщиками. Сам Виктор Иванович там появлялся редко, но кто-то в бюро постоянно дежурил.

И вот однажды в бюро приходят молодые большевики Василий Егоров и Григорий Канер. И приводят с собой-невзрачного паренька – прыщавого, с острыми крысиным глазками и щеточкой усов под угрястым носом.

Через тридцать с лишним лет прыщавый паренек Лаврентий Берия в звании маршала и бывшего наркома госбезопасности будет унизительно валяться перед военными в подвале Генерального штаба, молить о пощаде, угрожать, плакать, пока маршал Павел Федорович Батицкий не выпустит в него несколько пуль из револьвера и сплюнет на труп.

Но это будет потом. А пока прыщавый юноша попросил у большевиков зеленого чаю, назвался Лаврентием и сказал, что ему срочно нужен товарищ Нанейшвили.

– Виктора Ивановича здесь не бывает, – ответил дежурный по бюро Олег Саркисов. – Что ему передать?

– Ничего, – брезгливо отвечал прыщавый. – Я должен поговорить с ним лично.

Саркисов устроил эту встречу.

У подпольщиков не было тайн друг от друга. Тайны вызывали только лишние подозрения. Поэтому при встрече Саркисов спросил Нанейшвили:

– Вы с ним разговаривали? Что ему нужно?

– Он служит в мусаватистской охранке, – сказал Нанейшвили, – просит, чтобы я принял его в нашу партию.

– А отчего же ему вдруг захотелось к большевикам? Мусаватисты мало платят? Мы же вообще общественная организация!

– Он верит большевикам и хочет передавать нам ценную информацию.

– Надо же! – удивился Олег. – Но ведь мы уже внедрили своих людей к мусаватистам, братьев Алиевых! Зачем нам еще и этот самозванец?

Виктор Иванович промолчал.

А мне подумалось, что если бы Саркисову удалось развить у Нанейшвили подозрения относительно новичка, доказать организации, что перед ними провокатор, то никакого Берию мы бы вообще не знали.

Потому что на его башку еще в 1916 году накинули бы мешок, отвезли на окраину Баку, прикончили, а труп утопили в мазуте.

Однако Нанейшвили не согласился с Саркисовым. А вслед за ним – и вся Закавказская организация: авторитет Виктора Ивановича был очень высок. Эту веру не поколебала даже новость о том, что братьев Алиевых через неделю убили в ресторане двумя выстрелами в упор. Как на мафиозной разборке. С юным Лаврентием он это убийство не связал. А зря!

Берия боялся. В 1932 году по его указанию Меркулов выезжал в Баку для розыска документов о работе своего шефа в охранке. Берия тогда сказал Меркулову: «Враги могут захватить и уничтожить документы. А они очень важны, поскольку снимают необоснованные обвинения в мой адрес. Я у них не служил».

Они не снимали. Они, наоборот, обвиняли.

Сталин умел выжидать.

В 1925 году они спорили с другом Нанейшвили, первым секретарем Казахстанского крайкома партии, по национальному вопросу. Хотя после женитьбы Косарева Сталин и назвал Виктора Ивановича личным врагом, вождь не мешал его карьере.

В 1931 году Виктор Нанейшвили возглавил Всесоюзную торговую академию, и только пять лет спустя последовал первый удар по семье. В 1936-м арестовали его сына Павла Викторовича Нанейшвили, первого секретаря райкома партии из Белоруссии.

В 1938-м вместе с Александром Косаревым схватили Марию, которая не знала, что в ту же ночь арестован и ее отец.

Мышеловка захлопнулась.

У Марии был свой крестный путь.

Дочь образованных и жестких, судя по всему, родителей – революционеры, что уж тут! – отец филолог, мать, кажется, изучала историю в Брюсселе, уже замужней дамой поступает в МГИМО. Она бы и на очное отделение пошла, но дочери четыре года.