Терапевт долго смотрит на мои анализы, а после снимает очки, окидывая меня строгим взглядом.

– Ну что там? Можете какие-то капли от насморка прописать?

– Это не насморк, Анна. Вы беременны. Срок плюс-минус пять недель. Поздравляю.

Ранее

– Как беременная? Вы что?

– А что глаза такие квадратные? Или не знаешь, откуда дети берутся? Поздно уже, предохраняться надо было. Вот направление на УЗИ и дополнительные анализы. Сдавай все, дальше на учет встанешь.

– Да. Спасибо.

Шмыгая носом, выхожу из этого кабинета. В общежитие не помню, как добираюсь. Все расплывается от слез, и так тошнит, что едва стою на ногах.

Жаль, Снежки нет, уехала домой на пару дней, и я в этом огромном городе одна.

Прикладываю ладони к плоскому животу. Я беременная – и не могу в это поверить. Боже, я забеременела от Викинга! От мужчины, который меня изнасиловал, а теперь и думать обо мне забыл. А мне что делать, что?

Какая-то паника накатывает, и первым делом я хватаю рюкзак, достаю ту самую визитку. Здесь есть номер Викинга. Я могла бы позвонить ему и попросить помощи. Наверное. Ну, чисто теоретически. Он же говорил ему звонить, вдруг чего. Так вот “вдруг чего” уже случилось.

Сижу у консьержки, смотрю на эти циферки на визитке и кладу телефонную трубку обратно.

Не могу я. Не могу просто. Это как же будет? Я упаду до того, чтобы вымаливать его о помощи после всего, что он сотворил со мной? Викинг меня ненавидит, какие дети, боже…

А что будет дома? Шурочка уже старенькая, у нее давление. Илюша скоро в лицей поступит и уедет, а я на что жить собираюсь? И ребенок… он же от насильника. Я никогда его не полюблю, я его не хочу.

Уже через час я трясусь в стареньком кряхтящем автобусе. Купила билет впопыхах, а точнее, позорно сбежала из этого города. Он мне не принес ничего хорошего. Одни только слезы, и права была бабушка, когда отговаривала меня ехать сюда, а я не знала. Не думала, что будет так.

Родная деревня встречает холодно. Я не была тут с конца лета, хотя, кажется, все по-старому. Я только изменилась. Уезжала полная надежд о новой жизни, а вернулась разбитая, с красными заплаканными глазами.

Не знаю, может, если мама была жива, я бы не боялась так этого, она бы помогла, а так… не хочу быть как отец, который нас родил с Ильей и сбросил на бабушку. У самого уже давно другая семья, о нас и не вспоминает.

Ладно я, старшая, но папа ни разу Илье даже шоколадку не привез, хотя бы открытку, но нет. Все Шурочка нам давала, умудрялась как-то на мизерную пенсию даже праздники нам устраивать, сама много готовила, старые вещи перешивала, крутилась как могла, а я не смогла даже выучиться.

Шарюсь в рюкзаке в поисках ключей, но в окошке вижу бабушку, и дверь через секунду открывается.

– Нюта? Дитя, что случилось?

– Я… я очень соскучилась, ба.

Выдавливаю улыбку и крепко ее обнимаю. Я проиграла эту битву с городом. Он все же меня сломал.

***

– Нютка, не морочь мне голову! Ну-ка, быстро призналась, зачем приехала без предупреждения, что там стряслось?

– Ничего. Я же сказала…

– Правду говори! Живо, ой, сердце уже болит, не могу я с вами. Один шалопай от рук совсем отбился, и ты туда же. Горе мне, горе!

Мечется, ищет все свое лекарство, а я понимаю, что отмолчаться не выйдет. У меня проблема, и ее надо решать.

– Бабушка, я беременная, – почти шепотом, сгорая от стыда. Я обещала бабушке, что буду учиться, а тут такое. Шурочка на секунду застывает, а после медленно садится на стул.

– Та-ак… вот это новости. Нютка, какой срок?

– Пять недель.

– Ну ладно, ладно! Ничего, дочка! Это еще не много, за платьем живота видно не будет. Не бойся, люди шептаться не станут, я любому рот заткну. Ну так и где же он?