– Ну, раз не знаете, значит, мы это посмотрим, – моя усмешка привела его в ужас. – Воин, дай-ка мне ткань, постели её сюда. Вот так вот. Теперь займи своё место.

Через щель я осторожно высыпал содержимое доски на ткань.

– Вы утверждаете, что это – не Ваше? – спросил я спокойно и уверенно.

– Впервые вижу, господин лейтенант! И даже в мыслях не мог предположить, что кто-то попробует провезти свои драгоценности контрабандой… – голос его дрожал от напряжения и страха.

– Господин подполковник, я считаю, что дальнейший досмотр груза не имеет смысла. Только содержимое крышки тянет на заключение лет на двести, не так ли?

– Господин лейтенант, мне нужно срочно поговорить с адвокатом, – теперь страх съедал последнее человеческое, что ещё оставалось в Темешеве. Он прекрасно знал, что незаконный вывоз такого количества драгоценностей в военное время карается смертной казнью.

Теперь я наблюдал и за остальными представителями делегации. Их было пятеро: Садыков Нурали Каримович, юрист, правая рука Темешева, Мещерин Павел Пантелеймонович, музыкант, композитор, дирижёр, культурный атташе, и трое охранников. Охранники держались спокойно, так, как будто всё происходящее их вообще не касалось.

Я в недоумении развёл руками:

– Пожалуйста, Юрий Петрович, это полностью Ваше право.

Темешев знаком подозвал к себе Садыкова.

– Нурали, ты мне что обещал? Что об этом никто не догадается. Даже, несмотря на то, что мы тут протираем штаны целый месяц, ты не задумался о том, как мы будем выкручиваться! – Голос Темешева был на удивление спокоен и ровен. Наверное, сказывалось то, что говорил он на другом языке, который никто не должен был знать. – Ты вместе с Павлом подвел меня под виселицу и верёвку на шею надел!

– Юрий Петрович, не переживайте так сильно. Эти камни обидно потерять, но нет ничего непоправимого. Я Вам советую отречься от них, сказать, что их подложили. Ювелиров у них тут нет, поэтому оценить их стоимость надо будет призвать из столицы. На это уйдёт время, которое мы используем, чтобы выбраться из этой истории, – юрист был крайне спокоен и сдержан, несмотря на столь щепетильные обстоятельства.

– Что ещё ты от меня скрываешь? Говори сразу, чтобы я был готов!

– Только три вещи. Это шпага, которую в нашем народе называют «Силенпура»… Далее – икона «Исцеляющая» и картина, которой цены нет.

– Это точно всё? Никаких подвохов больше не будет?

– Юрий Петрович, это точно всё.

– Ладно, всё. Дай мне подумать теперь, – отмахнулся Темешев от своего доверенного и погрузился в собственные мысли. А я снова отвернулся от Темешева и тихо прошептал Юрову:

– Освободите самый большой ящик, займитесь описью груза из него. Только сначала всё из него вытащите.

Он осторожно кивнул мне и отошёл в сторону. Я видел когда-то очень давно икону «Исцеляющая». Она имела размер полтора на два с половиной метра. И спрятать её можно было только в одном ящике.

С внешней полной невозмутимостью я начал собирать драгоценные камни в объёмный мешочек. Темешев продолжал размышлять и его мысли иногда проскальзывали на его лице, в его глазах. И наконец, он решился:

– Вадим Николаевич, голубчик, скажите мне, пожалуйста, зачтётся ли мне то обстоятельство, что я смогу вернуть вашей стране артефакт, который не имеет цены, и смогу ли я вернуться на Родину живым и невредимым?

– Вот даже как! А скажите-ка мне, любезный Юрий Петрович, откуда Вы знаете мои имя и отчество? При нашем знакомстве я Вам их не называл!

– Да, полноте, господин лейтенант, – всплеснул руками Темешев. – Земля слухами полнится, пташка мне и принесла на хвостике! Я ведь вам тоже не называл свои имя и отчество, но Вы так легко ими пользуетесь!