– Так точно, господин лейтенант, – без энтузиазма в голосе ответил солдат, но все же принялся за выполнение. Приказ есть приказ.

– Выполняйте!

Ко мне подошёл Юров. Я встал спиной к Темешеву и тихо, почти шёпотом, спросил:

– Господин подполковник, что такое Вам не даёт покоя в этом грузе? Чем он так тревожит?

– Да, груз, сам по себе, ценности не имеет. А вот ящики сделаны слишком добротно для такого хлама…

– Это точно. Я и сам это заметил сразу же. Давайте сделаем следующим образом: ящиков четыре, Вы займётесь досмотром груза по описи, а я «случайно» займусь ящиками. Посмотреть реакцию Темешева нам просто необходимо. Почему Вы сами не решились проверить ящики, раз догадались об их начинке?

– Я не решался начать дипломатический конфликт. Написал донесение в штаб фронта, но ответа от них так и не получил. Я снова написал, потом ещё раз… Но ответа так и не было.

– А посыльные возвращались или нет?

– Нет, не возвращались.

– Значит, за воротами части установлено наблюдение круглосуточное. В лесу сидит группа из десятка диверсантов. Господин подполковник, примите мои поздравления! Вы живы!

У Юрова брови полезли вверх:

– Вы предполагаете…

– Война идёт, господин подполковник! Очнитесь уже!

Когда ящик освободили от груза, и Юров начал сравнивать содержимое с описью, я подошёл к ящику таким образом, чтобы уголком глаза видеть Темешева и не спускать с него глаз. Свой осмотр начал с крышки. Сравнил размер, материал изготовления, прикинул, сколько она должна весить при плотности материала и сколько примерно она весит. Темешев, казалось, был полностью увлечён проверкой содержимого ящика и беседовал с Юровым. Похвально! Держится непринуждённо, изображает усталого человека, которому надоело осматривать одно и то же. Я повернул крышку одним краем вниз. Прислушался. В груди что-то ёкнуло! Я повернул крышку на девяносто градусов, звук повторился. С преувеличенным интересом стал осматривать торцы крышки. С одного торца была вставлена небольшая полоска древесины толщиной около пяти миллиметров и длиной около сорока, такой же, как и сама доска, но очень незначительно отличалась от неё. Если бы было немного темнее, я бы не заметил даже.

– Воин, дай-ка мне свой кинжал. А сам отойди ближе к дверям, – сказал я тихо, но многозначительно. Разведчик, молча, вытащил из ножен, подал рукоятью ко мне свой кинжал и отошёл к воротам склада.

– Юрий Петрович! Можно Вас на минуточку отвлечь от столь надоевшего Вам занятия?

– В чём дело, господин лейтенант? Что-то не так? – Выражение лица сменилось от усталости к некоторой тревоге, которую он ещё не осознал.

– Нет, Юрий Петрович, всё в порядке. Скажите, пожалуйста, а где вы заказывали такие ящики? Здесь, у нас или Вам их доставили от вас?

– Ну, что Вы, господин лейтенант! Эти ящики мы заказывали в вашей столице, в мастерской на Столярной улице. И я очень благодарен мастеру Георгию, что он изготовил их точно в срок.

– Я так понял, что эти ящики были изготовлены в мастерской и их привезли в Вашу резиденцию, которую они не покидали до самой отправки с грузом. Я Вас правильно понял?

– Совершенно верно, молодой человек! Но к чему эти вопросы и предположения? – Темешев стал немного нервничать. По нему это было сильно заметно.

Я остриём кинжала осторожно вынул щепку. Темешев слегка побледнел.

– Что находится в крышке? – Мой вопрос не давал шанса увернуться от ответа.

– Я… я не знаю… – Язык у Темешева заплетался и не слушался его. Сам он покрылся потом, судорожно вытирал его носовым платком со лба и лица. Глаза его стали беспрестанно бегать из стороны в сторону, руки тряслись.