– Стой, – крикнул он мне. Я решил повернуться к нему, но страх не позволил мне этого сделать. От первоначальной стаи муха-жуков осталось не больше кучки, но её бы хватило, чтобы обглодать меня всего. Расстояние между нами уменьшалось. Я это понимал по приближающемуся яростному жужжанию, по звуку это напоминало, что-то вроде бензопилы в руках серийного убийцы, который жаждет воткнуть её в твоё тело.

Я понимал, что мне не убежать. Рано или поздно они меня догонят, и тогда меня ничто не сможет спасти. Я повернул голову и посмотрел на диодную стену. Через неё мне все еще виделась размытая картина, где среди прохожих бегал мой друг, малыш Джек. Подобно тому, как игрок в американский футбол резко меняет траекторию для того, чтобы скинуть с хвоста преследователя, я проделал такой же манёвр с муха-жуками. Это дезориентировало тварей, но ненадолго, и они быстро перестроились. И вот, я бежал прямиком в диодную стену, а муха-жуки строго следовали за мной.

– Там бездна, приятель, – услышал я крик моего спутника, который продолжал лежать на том же месте с распоротым брюхом. Когда до столкновения со стеной оставалось всего ничего, я повернулся назад и, сделав толчок, прыгнул вниз и приземлился на асфальт. Вся стая муха-жуков влепилась в диодную стену, без каких-либо шансов, как у тех машин при краш-тесте. Один за другим муха-жуки лопались об светодиодную стену, при этом, почему-то они оставляли следы своих внутренностей в виде жуткой слизи, но они не высекали световые искры, как это было с Бьюиком. Они будто бы преобразовывались в свет, и стена их вбирала в свой светодиодный поток.

С моего подбородка закапала кровь, а затем я почувствовал, как кончики пальцев моей левой руки что-то щекочет. Подняв голову, я увидел, что мои пальцы прошли сквозь диодную стену. Я продвинул их немного глубже.

– Эй, приятель! – крикнул он своим хриплым голосом, и я резко вытащил пальцы из стены. – Ты будешь и дальше там лежать? Или, может, всё-таки встанешь и поможешь мне? – сказал он. Я поднялся с асфальта и первым делом ощупал рану у себя на подбородке. Я нащупал кусок мяса, который висел на коже, образовав в моём подбородке не большую дырку. Я пошёл к нему, придерживая кусок подбородка, тем самым закрывая дырку, чтобы кровь текла не так обильно. – – Ой, йо. Мир картонный, а сосули из воды. А посмотри ты на меня, а посмотри.

«Самое время петь мерзкую песню, хотя, что можно ждать от такого мерзкого типа, как он. Нужно было дать муха-жукам тебя выесть изнутри, пока они были бы заняты тобой, прыгнуть обратно за эту грёбаную стену, отделяющую нормальность от безумия», – Думал я, смотря на него, беспомощно лежащего на асфальте, собиравшего разорванную кожу своего эластичного живота.

– Ох, приятель. Да у тебя кровище хлещет. Так мы с тобой туда не придем. Посмотри на нас. Сгинем в безызвестности, тут, на этой дороге, – сказал он, посмотрев на меня и на себе.

– И что мы будем делать? – спросил я у него.

– Сядь на заднее сидение.

– И как это мне поможет?

– Послушай, парень. Я тебе говорил, это ни к чему не приводит. Все такие разговоры не имеют смысла для тебя. Ты же уже начинаешь все понимать. Это заметно по тебе. Сядь в машину, – сказал он спокойным тоном.

– Вот, черт, – сказал я, развернулся и пошёл садиться на заднее сидение Бьюика. Придерживая одной рукой подбородок, другой я открыл дверцу Бьюика и залез в машину, тупые муха-жуки не выполнили свою работу до конца и в салоне остался жуткий запах моей рвоты. – И, что дальше? – крикнул я. Он ничего не ответил. И тут я почувствовал невыносимое жжение, словно кто-то засунул мой подбородок в чашу с раскаленными углями. Я закричал так, как никогда не кричал в своей жизни. Мне кажется подобный крик можно услышать в древности, когда чье-нибудь влагалище пропускало через себя плод аномально больших размеров, а анестетиков, к большому разочарованию, для тех страдальцев тогда ещё не придумали. Почему-то мне показалось, что если я выберусь из бьюика, то всё закончится. Я начал дергать ручку, но дверь была закрыта. Продолжая кричать, я упал на спину, разложившись по всей длине на сиденье. Я слышал, как моя кожа на подбородке шипит, звук был схож с тем, когда горит бенгальский огонь.