Но всегда боялась необъяснимого. Оно есть, но как с ним обращаться, не знаю. В детстве была страшной трусихой. Самое сильное впечатление оставил старый фильм «Всадник без головы».

И появляется над горами силуэт безголового всадника под зловещую музыку. Приходила домой из школы, запирала входную дверь и садилась спиной к кухонному окну, чтобы видеть кусок тёмного коридора. И сидела так, делая уроки или читая, до самого прихода родителей. Старалась не выходить, чтобы случайно не обернуться и не увидеть призрак за спиной.

Смотрели легендарный «Вий», один из первых советских фильмов ужасов? Мне было лет четырнадцать, когда посмотрела его в кинотеатре. Спать боялась пару месяцев. Гоголя не читаю до сих пор. Раньше брала в многодневные поездки на поезде и читала под мерный стук колёс. Там всегда полно людей, горит свет, и ничуть не страшно. Сейчас чаще путешествую на самолёте, Гоголя не перечитываю. Да, что там читать, дома хранить не буду. И Стивена Кинга тоже. Хотя литературу, где переплетается реальность и потустороннее, люблю. И побаиваюсь. Помню, как в пионерском лагере выключали свет, закутавшись в одеяла, все собирались вокруг рассказчиц страшных историй. Я, притворяясь спящей, зарывалась под одеяло с головой и затыкала уши, чтобы ни одно слово не просочилось в мой сон.

Однажды в школе мы сбежали с урока физкультуры. Спрятались в тёмной каморке возле раздевалки. Вдруг чувствую, гладит меня по щеке ледяная рука, хватаю её, а она исчезает где-то внизу. От моего крика все всполошились, зажгли свет, несмотря на то, что нас могли обнаружить. И ничего. Проверила подруг – руки у них тёплые, и в стене дыр не было.

Говорят, в нашей квартире жил призрак синей женщины. Некоторые видели его, а мои подруги, переступив порог, всегда здоровались с кем-то. Сейчас не удивляюсь ничему. Захожу в гости к приятельнице – квартирка душевная. Духи, значит.

Иногда бывают неспокойные квартиры. Слышны скрипы половиц, шорохи и всхлипы в пустых комнатах. Иногда вижу силуэты. Только не распространяюсь об этом, а таких квартир стараюсь избегать.

Сейчас боюсь меньше. Может, потому что стараюсь жить в мире со всеми.

Вчера говорила с ветром. Давно хотела, но в Москве его ещё найти надо. И, хотя живу рядом с птицами, ветреных дней немного. А вчера ветер проснулся. Позвал меня.

Выехала в сумерках. Стою на Воробьёвых горах. Людно, шумно – мотоциклисты, милующиеся парочки и сладковатый запах варёной кукурузы. А ветра почти нет. Лёгкое дуновение, но мне ж урагана хочется, хотя бы порывов. Бросить нужные слова, чтобы ветер подхватил и унёс куда-нибудь в небесную канцелярию, где вершатся судьбы. Иначе как дорогое мироздание догадается о том, что мне нужно.

Спускаюсь по лестнице в тёмный парк, ищу ветер, нахожу лишь ветерок. Разве такой донесёт? Бросит на полпути. Он же – как ребёнок. Поманит что-то яркое – забудет. Если уж и просить – то ветер. Настоящий, сильный, с характером. Тот уж если услышит – сделает, мало не покажется. Он же привык действовать с размахом.

Решаю ехать в Крылатские Холмы. Говорят, там всегда ветрено. Подхожу к машине – её нет. Увезли минут пять назад на эвакуаторе за неправильную парковку.

Расстроившись, иду к метро. Подарочек мне к завтрашнему дню рождения. С ветром не договорилась, машину забрали, метро – не знаю где. Машину вернуть – та ещё беготня по инстанциям. Не так собиралась отмечать праздник.

Иду вдоль дороги в платье цвета адского пламени в пол, увешанная браслетами и амулетами. Злюсь. И вдруг – ветер. Стою на мосту – ветер прямо в лицо, играет волосами, треплет одежду. Хороший такой ветер, серьёзный, с характером. Под остроносыми шпильками – засыпающий город. Мерцающие огни стекают в реку. Небо, выцветшее от фонарей и фар летящих автомобилей, как некогда чёрный ситец, от многолетних стирок. Сиреневые облака и редкие звёзды. В Москве они тусклые. Машины одна за другой влетают в чёрное нутро тоннеля. Откуда столько – время уже позднее. И ни души. Взвизгнув шинами, затормозил внедорожник, чтобы подвезти, но разве променяю я свидание с ветром на поездку с комфортом.