В юрмальском лесу, 1929

Зиедонис и Лаймонис в Юрмале

Вспоминается еще, как мы с Лаймонисом ходили тайком купаться в реке Лиелупе, хотя это было нам строго запрещено. Как-то в послеобеденное время в теплый воскресный день мы с компанией мальчишек опять плавали около понтонного моста. И именно в это же время там случайно оказались Наталия и Амалия, которые пришли погулять вместе со своими кавалерами Карлисом и Рудисом. Они присели немного дальше от моста и стали с интересом наблюдать, как какие-то сумасшедшие мальчишки прыгают с высокого моста в воду, пока вдруг Амалия не вскрикнула: «Боже мой, ведь это же маленький Монис!», на что Наталия заявила: «Это невозможно, он не умеет плавать». «Ты посмотри, сейчас Зиедонис прыгнул», – сказал на это спокойно Рудис. И нам пришлось признаться, что все лето мы плавали в Лиелупе и прыгали с моста в реку, а около железнодорожной станции переплывали на другой берег. Обычно мы плыли за лодкой. Помню, как-то на половине реки сдался Имантс (он жил в нашем дворе) и влез в лодку. Мы остались с Лаймонисом вдвоем. Когда проплыть оставалось еще приблизительно четверть расстояния, я увидел, что у Лаймониса силы на исходе. Было чудом, что мой 9-летний брат сумел доплыть так далеко. Я заставил его влезть в лодку. Вначале он не соглашался, к моему совету он прислушался только тогда, когда я обещал в противном случае хорошенько побить его. Может быть, он и доплыл бы, но я испугался.

В возрасте 12–13 лет в нас проснулся интерес к противоположному полу. На пляже Юрмалы был участок, где с восьми до десяти часов утра могли загорать голыми мужчины, а с 10 до 12 – женщины. Желтый флажок у спасательной станции показывал время для мужчин, синий – женское время, а синежелтый флажок объявлял, что на пляж ждут как мужчин, так и женщин, но уже не в голом виде. Когда поднимали полосатый флажок, то мы, мальчишки, мчались сломя голову на берег моря. Многие женщины были еще не одеты, да не очень и торопились одеваться, так что нам, мальчикам, было много радости.

Рядом со спасательной станцией была площадка для волейбола. Мы играли там, как умели. Мой младший брат Лаймонис, кстати, был на голову лучше всех. Позже приходили играть настоящие волейболисты, которые часто приглашали Лаймониса в свою компанию. Никому другому такая честь не оказывалась. Скоро Лаймонис стал полноценным волейболистом среди взрослых.

Воскресными вечерами и утром в понедельник мы ходили по лесу и собирали пустые бутылки. Часто мы набирали их целые корзины. За собранные и сданные летом бутылки я набрал столько денег, что осенью смог купить себе костюм. Подрабатывали мы также и тем, что собирали теннисные мячи во время игры. Платили мало – 20 сантимов в час, некоторые все же давали и по 30 сантимов. Несколько раз удавалось собирать мячи во время соревнований в Лиелупе.

Иногда разрешали и нам взять в руки ракетку. Позднее, когда нам доверили содержание в порядке одной площадки, у нас появилась возможность немного больше учиться игре в теннис. Надо признаться, что в те времена Лаймонис был в теннисе лучше меня.

Что еще вспоминается из нашей жизни в Юрмале? Мы ходили с дедушкой на концерты духового оркестра. Дедушка обожал духовую музыку. Еще помню соревнования пожарников на берегу и их вечерний праздник в саду.

Ах да, собирая бутылки, я впервые в жизни увидел презерватив. Имантс, который был старше меня, объ-яснил, что это за штука.

Мы ждали осень, чтобы вновь вернуться в город. В Юрмале мы проводили обычно целое лето, за это время у нас набиралось довольно много вещей (на самом деле не у нас, а у бабушки), поэтому назад в Ригу ехали уже в повозке. Это было большое приключение – три-четыре часа по шоссе в повозке, запряженной лошадью.