Внутри все еще клокотал интерес и восторг от осознания чудесности происходящего, но прохладный, по-осеннему пронизывающий ветер заставила меня застегнуть дутую зеленую куртку и ненадолго отбросить мысли о древнем сокровище. Золотистые деревца по периметру обновлённой аллеи местами покрылись багрянцем, сдобренным щедрыми пригоршнями золота. А вот поздние розы до сих пор радовали глаз палевыми пятнами, возвышались над опустевшими газонами и клумбами. Мраморные статуи, мимо которых мы шли, с недовольством глядели нам вслед, завидуя нашему утеплению.

– Вообще, еще немного архива хранится в сухой части Зимней оранжерее, но внутрь мы пойдем уже завтра. Сегодня только так, пробежимся. А завтра с новыми силами и начнем. А вот там Голландский дом, там весной тюльпаны высаживают, заглядение. Рита?

Я остановилась около красивого здания с зеленой крышей, напоминающей верхушку фантазийного фонтана. Завитки спускались по стенам цвета сливочного масла, огибали круглые окошки и спускались до самой земли. Стеклянные двери переливались на сентябрьском солнце, выставив напоказ латунные ручки, отполированные за множество лет до поблескивающих проплешин. Рядом, в небольшую выемку, находящейся ниже приподнятого фундамента, на каменной скамеечке сидел сухонький старичок в черной форме с желтыми буквами «Охрана».

– О, Алевтина! Тебя не уж то помощницей одарили? – произнес мужчина, обнажив полубеззубую улыбку частично прячущуюся за усами. – После Ярика место пустовала, но куда уже деться, люди уходят, а работа-то остается.

– Что-то в таком духе, Василий. Это Рита. – старушка указала ладонью сначала на меня, затем на деда Василия. Прошу любить и жаловать, наша охрана доблестная, вечерами тут прогуливается, за порядком следит. Сколько ты в Кусково уже Василий?

– Да уже десятый год пошел. Нравится мне тут, хорошо, спокойно. Люди приятные, виды – куда уж там моему Челябинску. Да и денег могу внукам посылать на учебу. Ни у кого на шеи обузой не болтаюсь, а ребятишкам моим подспорье не помешает, раз уж так получилось. Последний взрослый я у них. Надо бы и постараться.

Я улыбнулась. Не ясно было как этот милейший дедушка сможет кого-то остановить в случае непредвиденной ситуации, благо, ответ на этот вопрос до сих пор не требовался. Да что и говорить, с набором сотрудников в усадьбе тяжело. Хотя, почему я, собственно, жалуюсь, людям тоже надо за жилье платить. И мне надо. Ну, разве что Алевтина Павловна живет уже в своем доме и о денежной стороне быта не думает. Завидую я энергичной старушке. Тоже хочу себе говорящего попугая, кашемировый свитер и большую комнату, чтобы можно было кровать поставить попрёк нее. А пока…

– А ты Василий заходи на чаек, через полчасика. Мы как раз все обойдем, да вернёмся в угол свой. Я принесла сегодня яблочных вафлей, сушки есть и конфеты, возьмешь с собой. Ты, помнится, просил книг в понедельник, я принесла. Самые толстые, какие только дома нашлись.

– Неужто яблочная пора уже настала? Как быстро, однако. Едва малина началась, ты еще сокрушалась, как ее собирать, а уже и яблоки. Как ты только управляешься с хозяйством своим? А за книги большое спасибо, будет, чем в конуре вечерком заняться, – старичок деловито засунул руки в широкие карманы куртки и поднялся с места.

О да, то самое время, когда яблоки, кажется, добавляют даже в суп. Невероятное время, особенно сладкое для тех, у кого больше нет дачи, и тратить все выходные чтобы собрать урожай, а затем переработать, не требуется. Не поспоришь, прекрасное время, чтобы поесть чужих яблок, собранных не своими руками. Бабушка определённо машет мне кулаком с за крамольные тунеяднические мысли. А в общем, пускай машет, надо же и ей как-то веселится на том свете.