– Значит, Дмитрий не ошибся, здесь, на Сенькином броде, – больше для себя проговорил князь.

– Что прикажете? – всадник унял гарцующего коня.

– Скачи в Серпухов. Скажи, продержим хана, сколько сможем. Скажи, князь Шуйский и полк будут стоять до последней возможности, – князь посмотрел на своих воинов, внимательно прислушивавшихся к их беседе.

Всадник ускакал по тропинке меж кустарника. Шуйский мрачно озирал противоположный берег Оки. Место для встречи многотысячной татарской орды было удобным. Сенькин брод – шириной сорок саженей от берега до берега и глубиной чуть выше пояса. Крутые известняковые берега с плетнями и подкопами господствуют над бродом. Сразу напротив брода с десяток телег, выстроенных в линию. За ними воины с пищалями.

– Почто нас так мало тут поставили? – сотенный голова Фёдор, не раз спасавший князя в схватках с литовцами, слышал разговор князя с разведчиком и мгновенно оценил ситуацию. – Нас же сомнут!

– Тебе как малому дитяти всё объяснять? – усмехнулся князь. – Поставь тут войско большое, и татары частью завяжутся, но большей частью обтекут, и пока с ними тут дело будет – остальные Москву пожгут.

– А глянут, что мало, в лоб лезть будут, – сообразил Фёдор, скрестив руки на могучей груди, покрытой его «счастливой» кольчугой. Все стрелы и удары, которые должны были поразить самого верного дружинника Шуйского, вязли в ней и отклонялись, словно по волшебству. В одном из боев с немцами ему удалось захватить отличный лёгкий неполный доспех, но кольчугу сотенный голова носить не перестал.

– Верно, – подтвердил князь, – и нам нужно как можно больше их оставить в реке. Мушкетеры Штадена идут сюда, помогут.

– Не успеют… – авторитетно заявил Фёдор, глядя, как на горизонте растет пылевое облако из-под тысяч копыт.

Пока князь беседовал с сотником, на берег из брода вышли два десятка раздетых воинов с молотами. С самого утра и до этого момента они вбивали колья и короткие копья в дно Оки, так чтоб смертельные ловушки на ладонь не доставали до поверхности воды.

– Всё, князь Иван. Почти пятьсот забили, – светловолосый худощавый юноша отчитался перед командиром.

– Молодец, Василь. Обсыхайте, коней к лесу, луки хватай, и к плетням.

Как только почти нагие ратники ушли, по ближнему берегу и мелководью спешенные всадники разбросали десятки ежей – скрученных заостренных прутьев, погибель для лошадей. На обоих подъёмах, сдавливающих дорогу, ведущую от Сенькиного брода, за плетнями и в пролазах засели лучники, а в нескольких саженях от берега перегородили путь стрелки с пищалями. Всё было готово для боя. Подоспей вовремя наёмные мушкетёры, тогда они устроят татарам настоящий ад.

– Чую, Иван, последнее это дело наше, – к князю подошел седой воин в полном панцире, второй сотенный голова.

– Не хорони, боярин, нас раньше времени. Штаден с людьми подойдёт, а может, татары сюда вообще лезть передумают.

– Это ты Василю с ребятами такое скажи, – сотник был явно зол, – царь-то наш в Новгород дёрнул, а мы тут ложись костьми.

– Не зря тебя, Андрей, ко мне в полк сослали, – тоже рассердился князь. – А ежели нас разобьют, Москву сожгут, царя казнят? Что тогда с Русью будет? Ежели Воротынского побьют, царь тогда в Новгороде новое войско соберет.

Не став спорить с Шуйским, сотник развернулся и зашагал к защитной линии телег. Полсотни стрелков вытянулись в струнку при его приближении. Разжалованный боярин Андрей был суров с подчинёнными, но в бою себя не щадил, чем снискал большое уважение у вверенных ему ратников.

– Кижма, Босой, Артем. Проверьте порох и все пищали, большую ручницу мою зарядите, – привычно скомандовал он притихшим воинам. Облако пыли на горизонте разрасталось. Оно шло широким верстовым фронтом. Потом стеснённое лесом всё сужалось.