В общем, Марина тогда не только свою жизнь устроила, а и дочь от отца-предателя оберегла.

Но после грандиозного скандала из-за нежданной и нежеланной беременности, Янка ушла из дома. Вернее, они с отчимом её выгнали.

Правильно, между прочим – куда им, в двушку! – пятый жилец, ещё и нагулёныш?

И здесь мать недоглядела, ошиблась – думала, дочь помыкается и пойдёт на прерывание. Увы! – бабка как-то узнала, что внучке негде жить и забрала её к себе.

Димка к тому времени уже умер – сердце не выдержало, говорят. А было ли у него то сердце, если жену и дочь променял на какую-то лахудру?! Свёкра ещё раньше похоронили, свекровка одна осталась.

В общем, когда до Марины дошла весть о воссоединении родственников, уже было поздно – бабка внучку поселила у себя, прописала её, поддержала идею рожать без мужа. А через несколько лет померла – Ленке тогда четыре года исполнилось. И оставила Ярославе квартиру, а правнучке-нагулёнышу – деньги. На счету лежат, Ленкиного совершеннолетия дожидаются. Уж как Марина ни целилась разузнать половчее, сколько там, а не вышло. Ярослава только отшучивалась, мол, не наше это дело – деньги чужие. Лежат и пусть себе лежат, есть не просят.

Они-то не просят, а Адочке столько нужно!!!

Но настаивать мать побоялась – не хватало ещё раз поругаться. Кто знает, вдруг внезапно разбогатевшая старшая дочь после этого вообще перестанет общаться с семьёй?

И про похороны бывшей свекрови она, Марина, тогда случайно узнала – от Адочки. Янка же, считай, вынянчила младшую, вот и не смогла порвать с ней, как с матерью. Девчонки переписывались, как-то общались, Ярослава даже подарки Адель присылала. И Марина не стала запрещать – хоть шерсти клок, всё в пользу. А когда услышала, что бабка умерла – мигом собралась и примчалась с соболезнованиями. Рассудила правильно – сложно придумать более удобный случай, чтобы помириться и посмотреть, как живёт Ярослава. Мало ли – вдруг и им что-то перепадёт? Шанские каких-то дворянских корней были, может, антиквариат какой у бабки завалялся? Янка и не заметит, если на статуэтку – другую или на пару шкатулок станет меньше.

Но антиквариата у Шанских не обнаружилось. Лишь шикарная квартира и счёт в банке, куда Марине было не дотянуться.

К слову, именно тогда она впервые увидела внучку. Ничего особенного, девчонка как девчонка. Избалованная, правда.

А вот квартира впечатление произвела неизгладимое – огромная, просторная, потолки – не допрыгнешь. Если продать или обменять – на две, а то и три квартирки поскромнее хватит!

И Марина размечталась, как они с Валериком и Адель переедут в Москву, в собственное жильё. Тут-то, всяко, шансов больше, жизнь лучше!

Но Ярослава делиться с неба упавшим наследством не пожелала. Паршивка...

Мол, отец тебе и так квартиру подарил, а эта – от бабушки – только моя и моей дочери!

Хотелось устроить скандал, но мать сдержалась – жизнь длинная, разругаться всегда успеем, мало ли, ещё пригодится Янка? Ада подрастёт, захочет получше устроиться, а у сестры в Москве своя жилплощадь. Неужели не пустит на день – другой перекантоваться? Или на месяц...

И она задавила обиду, скрипела зубами, но поддерживала общение. И помалу Ярослава оттаяла.

Даже пару раз приезжала в Петушки – один раз с Ленкой. Второй раз – уже втроём, с Владимиром и дочерью. Взяла-таки мужика измором – не замечал её, не замечал, а потом вдруг заметил и даже с чужим ребёнком взамуж позвал.

И надо же было такому случиться, что Адель умудрилась в него влюбиться! Мёдом у мужика намазано, не иначе, раз обе сестры на него запали... И что ей, матери, было делать – разорваться?