– «Для того чтобы жить долго, приобрети для себя бутылку старого вина и старого друга!» – в состоянии чистой экзальтации Люций разлил себе и Мизуки по бокалу, пока Леон налил себе в кружку гранатовый сок. – Жаль только, что старый друг от вина отказался, но понять его можно… Я тоже шабли к мясу не очень располагаю, но к супу будет неплохо. Мизуки, дорогая, не бери это на свой счёт, – сразу же поспешил сделать ремарку Люций. – Это мне стоило поинтересоваться, что же на ужин.

– «Чем реже рука поднимает застольную чашу вина, тем крепче в бою и храбрее и в деле искусней она», – парировал Леон.

– В бою сошлись мастера над цитатами. Один как стекло, другой в пучине пьянства. Кто кого? – артистично прокручивал винный бокал Люций, прислушиваясь к аромату. – И ты делаешь это, старый друг, после стольких выпитых бутылок! Их же можно галлонами измерять!

Мизуки смотрела на двух старых друзей с искренней симпатией, и тонкая улыбка её выражала желание узнать, чем закончится дискуссия, к которой прислушался даже Мудзин, у которого была своя маленькая тарелочка с горячим блюдом.

– Я даже не буду сопротивляться. Когда ты пьян, в твоём мозгу открываются области тьмы, и наша дискуссия может затянуться в бесконечной демагогии, в которой, как ты знаешь, я не силён. А ты только один бокал выпил.

– Я только в таком состоянии и могу работать, говоря по правде. Склонен к правдивости той теории о 0,5 промилле в крови для нормального функционирования организма. Что мне ваши райские «потом» Мне и сейчас неплохо живётся.

– Странно, что тебя не прозвали Гедоном.

– Тогда ты со своими обетами заслуживаешь звание инверсного маркиза де Сада.

– Брось. Мне очень даже неплохо живётся.

– На вкус и цвет товарищей нет, друг мой, – промурчав, Люций чокнулся своим бокалом со стаканом Леона, наполненным гранатовым соком, и с бокалом Мизуки.

– Мизуки, как вино? – спросил он её учтиво.

– Очень вкусно! Спасибо. Кисленькое такое, словно маракуйю укусила.

– Многим не нравится – говорят, что кислое слишком, а у тебя хороший вкус. Любишь вообще вино?

– Не часто пью, но всё же порой люблю попробовать, – слегка смутилась Мизуки, подумав, что надо расширять свой вкусовой спектр, но не начинать же пить как не в себя?

– Ну ничего! Это дело поправимое.

– А ты уже хорошенький подлец, – посмеявшись, приметил Леон. – Давай завязывай здесь людей подбивать.

– Мне много не надо, чтобы почувствовать себя лучше, – выражение лица Люция показывало истинную умиротворённость от всякого рода невзгод. – Хороший vinum similar aurum, а я не златолюбив, так что меру знаю.

Пока Люций читал оды своей любви к вину и травил околонаучные байки, Мудзин, чувствующий, что его уровень промилле в крови не соответствует общему настрою, подобрался к ногам Леона и начал тормошить их. Заглянув под стол и вопросительно посмотрев на встревоженного барсука, Леон увидел, как тот двумя коготками щёлкал себя по шее, прося дать ему водки. Проигнорировав барсука, Леону пришлось очень умело скрыть от свои близких приступ боли, вызванный укусом в икроножную мышцу левой ноги, да и яростно трясти ногой под столом было не очень вежливо, поэтому, заглянув вниз взглядом, полным гнева и сжав губы, под которыми скреблись зубы, наклоном головы Леон указал Мудзину бежать в подвал гаража. Мудзин тут же выскочил из-под стола и отправился на место встречи.

– Куда это он? Пойду гляну, как бы ни сгрыз чего, – спокойно, как ни в чём не бывало, соврал Леон.

– Его, наверное, речи Люция утомили, – посмеявшись, подстегнула Люция Мизуки.

– О чём говорить с барсуком? Он там своими куньими делами занял мозг, да к тому же имеет скверный характер, – бурчал Люций, наливая себе второй бокал и всё ещё не понимая, чего Леон возится с этим тануки.