Сразу пошла учиться на крановщицу, раз учительский мой диплом коту под хвост. Видели, может быть, такие башенные краны – на стройках? Кабинка высоко-высоко, под самым небом. Люди внизу как муравьишки. Сидишь на верхотуре, и себя исполином чувствуешь. Никто над тобой не властен. Ни муж. Ни мама его. Свекровь-то, как про ребёнка узнала, глаза закатила и «Господи!» раз десять подряд сказала, будто я гадость какую собралась в семью принести…

Курсы трехмесячные быстро кончились, научили меня азам, бумажку дали – годна к работе. На стройке работать начала, чтоб доказать, что не зря хлеб ем. Несколько смен подряд без отдыха вкалывала, чтоб отгулы заработать и на выходных к сыну поехать. Но, видимо, сил не рассчитала. Перетрудилась. Срок-то уже был порядочный.

Прямо на высоте, в кабине, началось кровотечение. Спустилась вниз кое-как, кровь по ногам, в глазах темно, мужу звоню, объясняю, плачу, прошу приехать, в больницу отвезти, а он мне: «Сама натворила – сама и расхлёбывай. На „Скорой“ доберёшься!»

Тогда я и решила: если выживу, с ним не останусь. До больницы меня довёз на своей машине товарищ по работе. Он меня в приемный покой на руках занёс. Я уже сознание теряла. Все думали – муж, а он и не спорил. Одежду забрал, в коридоре конца процедуры дождался.

Ребёнка я потеряла. А вместе с ним – веру во второго мужа.

Решила вернуться домой, в Россию, к сыну. Говорю товарищу: «Отвезёшь меня домой, к родителям?» У меня ж ни машины, ни особо денег, ничего не было. Только большое желание сбежать от мужика чужого, которого я и не любила никогда.

Короче, я тихонько уволилась, пока они со свекровью на работе были, вещи собрала, и съехала, как говорят, по-английски, не прощаясь. Домой меня мой спаситель отвёз. Он разведённый был, с женой уже несколько лет не жил. Квартиру бывшей оставил, а сам к маме перебрался. По национальности русский, хоть в Эстонии родился.

Приехали мы к моим родителям, папа с порогу сразу: «Разводись, и никаких гвоздей! Дома жить будешь!» Съездила еще раз туда с папой, развелась, штамп в паспорт поставила. Поплакала тихонько с мамой и решила, что это был последний брак. Товарищ, что привез меня к родителям, зачастил к нам на выходные. Папе поможет, маму повеселит, меня от грустных мыслей отвлечёт. С сыном опять же чем-то занимался, велосипед чинили, в город за мороженым ходили, гуляли. Старшим другом сыночку стал. Ему понравился дядя Андрей – весёлый, простой и незлой.

Но ездить Андрею из Европы в Россию по визе туда-сюда-обратно было накладно. Вот как-то возвращаются они с прогулки, и друг мой, подмигивая, говорит с улыбкой:

– Бери паспорт, пойдём!

– Куда? – спрашиваю.

– В ЗАГС! Я договорился, нас сразу прямо и распишут!

– Как распишут? Зачем? – у меня глаза на лоб.

– Ну, для того, чтоб мне было можно было вид на жительство, или гражданство, или как там у вас, начать делать. Что ж мне к тебе все по визе кататься? – и так уверенно говорит, что я даже как-то опешила.

А потом и думаю: «Он мне столько хорошего сделал, а я ему помочь не хочу?»

Короче, казалось – фиктивный брак заключаю, а получился – настоящий. Три года мы жили нормально. Андрей стал мне оказывать знаки внимания, как любимой женщине, а я попробовала их с достоинством принимать.

Нет, не любила, врать не буду! Но – уважала. Ценила за помощь и сострадание. Обихаживала, вела хозяйство. Хозяйка я хорошая, поверьте, и чистоту люблю, и вообще. У нас даже ребеночек с Андреем получился на третьем году совместной жизни. Но… не судьба. Не выносила. Выкидыш второй половины.

Поняла я тогда, что это знак. Не дает мне Боженька деток от нелюбимых мужчин. Да и попивать муж стал, а после пьянок все чаще и чаще на родину мотаться. Короче, на четвёртом году жизни отпустила я третьего мужа на родину. С миром. А он и не сопротивлялся. Увлекающийся был. Простой. Не злой, но какой-то пустой, оттого, наверное, и лёгкий на подъём. Попрыгунья-Стрекоза в брюках. Помните же? «И под каждым ей листом был готов и стол, и дом».