Подходя к остановке, Елена вдруг увидела кого-то из своих знакомых, отчего резко выпустила руку Александра, сразу же став нейтральной по отношению к нему, поздоровалась, и неожиданно, словно в наказание за этот жест, поскользнулась и упала на серый истоптанный снег.

Александру показалась комичной эта ситуация, и он, поднимая Елену, в общем-то, беззлобно произнес:

– Это тебя Бог наказал!

На что Елена выдернула руку и с обидой бросила ему в лицо:

– Вместо того чтобы посочувствовать, ты какую-то ерунду городишь!

Александр попытался поймать ее за руку, стряхнуть снег с шубки. Но она, не принимая его услуги, опять вырвалась и резко пошла вперед, бросив:

– Не надо!

– Ну, как знаешь… – послал ей вслед Александр.

Этот жест был последней каплей терпения. «Пусть идет куда хочет, а я сяду в троллейбус», – решил он.

Елена, пройдя с десяток шагов, остановилась, почувствовав, что ее сзади не догоняют. Оглянулась, увидела его, стоящего на остановке, нервно произнесла:

– Саша!

Он не среагировал, продолжая тупо стоять на месте. Подкатил троллейбус. Толпа пошла внутрь, он – следом. И тут краем глаза заметил, как Елена обиженно развернулась к нему спиной и уже не пошла, а побежала в сторону своей работы.

Он уже было занес ногу на подножку, еще секунда – и ступил бы, и внесла бы толпа его внутрь, и уехал бы он, и не звонил ей, не искал, потому как только что понял всю вздорность, глупость, невыдержанность ее характера – разве же можно найти с ней общий язык? – но в последний момент, увидев этот жест, жест человека, в общем-то, уже сожалеющего о том, что все так нескладно вышло, не выдержал, остановился. Перед самым лицом клацнули двери, и троллейбус, чуть побуксовав на скользкой дороге, тронулся.

Александр поспешил за Еленой… «Скандал скандалом, но ведь она же не желала, чтобы я уехал. Она же не хотела разрыва, я сам на него решился» – подумал он и мысленно добавил – почти по Достоевскому: «Решился, но не смог переступить…»

Он дал себе право пожалеть ее. Ведь только что все могло бы закончиться. Мгновенье – и события пошли бы по-другому. Их чувства не успели бы развиться, а они сами так и осталась бы непознанными друг для друга – а так легче расставаться, ведь не знаешь, что потерял.

В ее кабинете они долго сидели молча, постепенно успокаиваясь. Сотрудницы, заглядывающие к Елене с бумагами, чувствовали некое напряжение между ними, с любопытством посматривали то на нее, то на Александра, делая для себя какие-то выводы. Александр с Еленой тоже делали для себя какие-то выводы.

– А я сегодня ночью плакала, – сообщила Елена ему на другой день при встрече.

– Чего это?

– Не знаю… Себя жалко.

Он попытался войти в это ее жалко. Вспомнилось, что ему тоже бывало когда-то себя жалко. Детский эгоизм. Приходят вдруг мысли, что ты такой несчастный, непонятый, обделенный – и оттого становится бесконечно тоскливо. Но все-таки есть что-то человечное в этом чувстве: это желание тепла, ласки, участия в твоем я. Это так согревает душу. Александр подумал: «Ведь она же как ребенок, раз ей присуще такое чувство… А разве можно не пойти навстречу ребенку?»

– И вообще, вчера все так глупо вышло. Я и сама не знаю, куда меня понесло… Я думала о тебе всю ночь. И пришла к выводу, что напрасно обидела человека.

– Да это я тебя обидел, – смущаясь, произнес Александр, чувствуя грех за собой и заодно стараясь снять вину с «осознавшего» человека.

«Ведь действительно, если разобраться, то я сам все начал… Женщина мне доверилась, а я вместо благодарности стал оскорблять ее, намекать на прошлое… Будто бы у нее не должно быть этого прошлого. Будто бы можно осуждать женщину за попытки создать счастье… Кто виноват, что ей жизнь подсовывала не тех мужиков? А ведь она просто, по-бабски, принимала их со всеми недостатками, стараясь наладить отношения, построить семейную жизнь. Все вполне понятно… И эта ее реакция на твои слова, в которых ты явно увиливал от обязанностей по отношению к ней, тоже вполне нормальна. Естественно, она испытала смущение. Отчего и поднялось наболевшее, и – как следствие – все то, что произошло. А сейчас… сейчас она очень переживает за вчерашнее – все правильно, такая реакция и должна быть у нормального человека; так что ты зря вчера все начал. Ко всякому человеку надо хорошо относиться, а к женщине – тем более…»