Они включали в себя простенький, явно самодельный лук, сломанный очевидно во время борьбы, а также связку на удивление качественных стрел. Металлические зазубренные наконечники намекали, что их основное предназначение не убить на месте, а основательно ранить, что было вполне логичным решением, учитывая убойную силу, а вернее полное её отсутствие у лука.

– Это кто: орчиха, гоблинша, дриадша? – намеренно коверкая слова, поинтересовался крестоносец, присматриваясь к слегка удлинённым и заостренным к кончикам ушам пленницы. – Дендроидша?

Рахетиец в ответ пожал плечами, показывая, что не разбирается в сортах зелёных женщин. При этом, судя по его лицу, половину этих слов он вообще слышал впервые.

– Может, по зубам видно будет? – отчаявшись понять, кто перед ним, предположил Тукан. – Ну, или по членораздельной речи…

Стоило кляпу усилиями Оулле чуть-чуть ослабнуть, как пленница попыталась укусить рахетийца. Если бы не мгновенная реакция, она наверняка бы впилась ему в руку короткими, острыми, многочисленными зубами.

– Гоблинша, – резюмировал крестоносец с видом эксперта не столько по внешним признакам, сколько по поведению.

На самом деле, с гоблинами, особенно женского пола, ему практически не приходилось сталкиваться прежде. Как и с орками, дриадами и тем более дендроидами.

– Сам ты гоблин! – Плюнула в него пленница и не промахнулась. – Да-да!

Говорила она вполне членораздельно, хоть и с некоторыми особенностями. Впрочем, те были вызваны исключительно манерой речи и ничем иным.

– А кто ты тогда? Верблюд? – вытираясь, поинтересовался Тукан.

– Защитница леса! – крайне высокомерно как для своего текущего положения, так и в целом, бросила гоблин. – Да-да, защитница Вечнозелёного леса!

– Смотрю, в этом лесу куда ни плюнь – одни стражи да защитники. Один Данилыч нормальный – рыбак-рыбаком, – вспоминая скелета-рыбака, пробурчал Тукан. – Ну а от нас тебе чего надо?

Словно онемев от настолько наглого вопроса, «защитница леса» молча воззрилась на вырубку.

– Да мы бы рады работать санитарами леса и собирать только упавшее – нету столько! – Развёл руками крестоносец, как бы оправдываясь. – Ты свой лук, смотрю, тоже не из травы сделала.

– Он из упавшей ветки!

– Ага, а упала она после того, как ты её сломала, – усмехнулся Тукан. – Уверяю, все срубленные нами деревья упали. Жить как-то надо, вот они и падают, бедолаги. Одно за другим.

– Живите где-нибудь ещё! Да-да, где-нибудь подальше!

– Будем-будем, не сомневайся, – заверил её крестоносец самоуверенно, пускаясь в свою любимую стезю. – Здесь, где-нибудь, где-то ещё – везде будем. Планов у нас ого-го! Отгрохаем тут Нью-Гадюкино: железная дорога, аэропорт, высотки, международный турнир по шахматам…

Бот, а пленница, как ни посмотри, всё же принадлежала к их числу, не особо поняла сказанного, но способ прервать это словоблудие нашла – с помощью очередного крайне меткого плевка и последующего громкого заявления:

– Мать освободит меня! И тогда тебе…

Угроза звучала вполне себе серьёзно. Особенно учитывая первую ассоциацию, приходившую на ум. Но в этот же момент Тукана пронзила сугубо интуитивная догадка. Было как-то маловато внешних сходств между гоблином и Стражем поляны. Особенно для прямых родственных связей. Даже со скидкой на плохую экологию, негативное влияние игр и прочую генетику. Поэтому крестоносец уточнил:

– Ты имеешь в виду такого шестилапого засранца с острыми когтями и длинной шеей?

– Нет, это не Мать! – не думая, выпалила пленница, гневаясь, словно её оскорбляло одно лишь предположение. – Это Узурпатор, он…

– Большая ошибка с твоей стороны это было говорить. – Крестоносец поцокал языком. – Он может быть хоть либертарианцем. Но его мы видели и боимся. А вот твою «Мать» поди ещё найди. Может, она за сигаретами улетела на Марс? А может, – Тукан коварно улыбнулся, – это тоже всего лишь гоблин.